Лами Кой - Его багровые лилии

– Ужин уже остыл. Уже поздно, – начала жена, снимая с него затвердевший шарф, шапку и тулуп. – Снова не спрятал одежду, когда обращался? Все заледенело. И сам продрог. Шерстка-то с тобой не остается, когда переходишь в форму человека! Сколько можно повторять, чтобы ты прятал все под сугроб!

– Я ж потом так ничего не найду… – попробовал оправдаться лис. За всем зимним утеплением он все еще был тем еще красавцем, от которого жена таяла, как только видела, но не в этот раз.

– Тогда охоться как человек! Взял ружье и пошел! Как зверь ты уже стар стал! Который раз домой возвращаешься с пустыми лапами!.. Руками! Тьфу ты! – ругалась громким шепотом мать, чтобы не разбудить спящую дочку.

Папка последней совсем загрузился и молча сел за кухонный стол. Из старого правого окна метель все так же давала знать о себе задувающим в дом ветром. Мужчина повозил по тарелке свой холодный омлет и только тогда взял ложку в рот.

– Прости… Стоило приготовить, когда ты придешь… Я уже и не знала, сколько придется тебя ждать… – тише и ласковее произнесла она, подойдя к мужу и устало обняв того за шею. Женщина положила на него голову и ближе прижалась к телу мужа, чтобы согреть его теплом. – Хочешь, заварю чай?

–Нет… Поздно уже.

– Я заварю, – отошла жена от него и достала из шкафчика травяной сбор. – Что с тобой? Сегодня ты более нервный, чем обычно.

Не сразу, но он ответил:

– Сегодня… Другую лисицу убили. Волга залезла к человеку в курятник. Отчаялась… Бедняжка… Сколько дней она не кормилась совсем. Сейчас трудно что-то поймать. Все звери в лесу попрятались, а метель делает охоту совсем невозможной. Еще и тулуп с шапкой вечно снегом замечает… Да я знаю, что нужно прятать… Знаю… В последние недели мне приходится идти дальше, чем обычно, в обличии лисы. Все время боюсь потерять твой шарф, который ты мне связала в прошлом году. Кстати, спасибо большое… Еще раз…

– Да ладно тебе… Я тогда еще не очень хорошо вязала… Шарф весь в затяжках. Надо новый делать, – вздохнула жена. Целых десять месяцев она вязала тот подарок мужу к Новому году. И вот сейчас, спустя немного времени, он уже весь попорчен. Надо было уделять больше внимания ровности рядов.

– Так вот это Стефан пристрелил ее…

– Стефан!? – чуть было не уронила мать кружку. – Этого не может быть…

– Она обворовала его курятник и угрожала безопасности малыша, когда он гулял рядом.

– Так это случилось, когда было еще светло?

– Видно, Волга была совсем отчаяна…

– Я ведь видела ее в последний раз, только когда она была еще подростком… А теперь она…

Вдруг закричала в люльке малышка, и мама срочно подбежала к ней и подхватила тут же девочку на руки.

– Ката… – позвала она дочь, но та краснела и орала все больше.

Женщина стала баюкать ее, читать стишок, традиционный для кохлеанцев, о том, как матери с детьми ждут отцов с охоты зимой. Малышка, как от заклинания, успокоилась и заснула мирным сном, какой бережно накрывал ее еще две минуты назад.

Мама прижала Гекату к сердцу горячими шершавыми руками, подошла к кровати, приподняла одеяло с пледом, как будто открыла карман, и легла в этот карман с дочкой, поглаживая ее по голове.

Говорят иногда в городах этой области, что в Кохлее живут очень суровые люди, что там не только Лешего или екая можешь встретить, но и мать, которая читает своему ребенку стихотворение о гибели отцов в суровом холоде и мраке зимы. И это считается нормой для жителей той деревеньки.

Каждый видит мир по-своему, и это нормально. Даже внутри одного населенного пункта люди могут быть разными настолько, что не ходят в чужой район или определенный двор, чтобы не столкнуться с чужеродной для себя атмосферой. Обычно ощущение от такой очень гнетущее.

Но зато в Кохлее все жители очень добрые и с большой теплотой относятся друг к другу.

Лис долго сидел и смотрел в окно, пока перед ним стояла пустая тарелка из-под омлета. Ветер из щелей деревянного окна подмораживал его кожу, вызывая мурашки, а с другой стороны его обжигал жар печки. Тут жена его по привычке, с какой живет она уже шестнадцать лет, похлопала по месту ее мужа на кровати. Отец семейства очнулся, несколько раз моргнул, чтобы полностью выйти из себя, где пропадал все чаще. Он не забыл потушить огонь масляной лампы на ночь и пошел в той же одежде, в которой и был весь день, в постель. Мужчина придвинулся поближе к жене и дочке-лисичке, длинной рукой потянул за шнур от светильника, и теплый свет его погас, погрузив их маленький домик во тьму. На улице, за стенами все еще бушевала природа, а внутри же было уютно и хорошо. Укрыв лучше толстым одеялом и аккуратно обняв своих девочек, отец положил свою голову на подушку и заснул. В такой позе все трое и пролежали остаток ночи, чтобы не дай Бог самая маленькая из них не проснулась и не была придавлена никакой частью тел родителей.