Тим Пауэрс - Последняя ставка

– Я должен попросить вас отойти от стола, – ответил охранник. – Мистер Ханари приказал убить любого, кто попытается забрать карты.

Такого оборота событий Крейн не ожидал. Он первым делом вспомнил о пистолете, холодившем тело за ремнем под не заправленной в штаны рубашкой, но понял, что пока будет доставать его, «аминокислотник» успеет выстрелить, самое меньшее, дважды. Тем более что он уже взял Крейна на мушку.

Он вздохнул и вдруг спросил непринужденным тоном:

– Почему «аминокислоты»?

– Откуда вы знаете это название? – Похоже, парню вопрос доставил изрядное удовольствие, как писателя радует случайная встреча с незнакомцем, читавшим его рассказ.

– Мне рассказал Кусачий Пес.

– Ха! – Молодой человек повел пистолетом. – От стола отойдите.

Крейн отступил и встал рядом с Ханари.

– Название наш вождь придумал, – сообщил парень. – Это… был мужской клуб, объединенный идеями Новой эры. Правда, на той неделе нашего вождя убили, и теперь большинство народу разошлось. «Амино» от греческого Аммон, имя египетского бога солнца, к вашему сведению, а аминокислоты – их двадцать, обязательные элементы всех животных белков, например ДНК, на которой основано половое размножение, против которого мы выступали. – Он пожал плечами. – Нас было двадцать человек. Как двадцать карт в Старших арканах, если выбросить «Луну» и «Любовников». По нашим расчетам выходило, что мы представляем собой психический комплект ДНК и имеем безукоризненного Короля-рыбака, не нуждающегося в женщине, в лице нашего вождя. После того как вождя убили, мы со Стиви нашли мистера Ханари, который уже является таким Королем.

Он моргнул и нахмурился.

– И отойдите и от мистера Ханари, пожалуйста. Еще подальше. Мне чертовски хочется убить вас, сэр. Мистер Ханари дал нам особые инструкции. – Когда Крейн опустился на одно из стоявших поодаль кресел, «аминокислотник» перевел взгляд на тело Ханари, которое стояло, приоткрыв рот и неподвижно глядя перед собой. – Не сомневаюсь, что он даст мне указание, как только закончит… размышлять.

«Пустой парень, – думал Крейн. – Он больше не станет разговаривать, разве что отец сумеет вытолкнуть свое сознание из старого тела с его исковерканным дряхлостью мозгом, что ему пока что не удалось».

Крейн взглянул на Доктора Протечку, который то хмурился, то подхихикивал, и нервно подумал: но ведь он может, если дать ему достаточно времени.

Он вспомнил, как однажды, будучи сильно пьяным, погрузился, в видении, из своего сознания до уровня архетипа, а потом стал возвращаться через не ту личность и оказался в теле женщины. Может быть, сейчас ему удастся сделать это намеренно – подняться в нужное тело и приказать парню выбросить пистолет в озеро и уйти. Крейн закрыл глаза и позволил своему сознанию соскользнуть вглубь, туда, где, по мере спуска к общему для всех уровню, теряются умственные опоры, координаты и символы собственной личности.

Но вместо этого его посетило яркое видение, в котором он был погружен во тьму глубоких вод озера. Он сознавал, что все так же сидит за карточным столом в салоне отцовского плавучего дома, он видел панели на стенах и светящиеся бра, и чуть заметно покачивающееся тело Ханари, стоящее на ковре, но наряду с этим, пусть более тускло, он видел стены пентхауса, который Сигел построил для себя во «Фламинго», и темные воды озера за окнами-аквариумами, и шкаф, скрывающий шахту, ведущую вниз, в туннель подвала.

Теперь же, в этом видении, шахта вела вертикально вверх. И голос в его голове, настолько слабый, что нельзя было с уверенностью сказать, что он не сам его выдумал, произнес: «Ты стал слишком большим и не влезешь туда. А от меня осталась крошка. Я пролезу».

«Спасибо за помощь», – подумал Крейн, и через мгновение испугался, что распадающаяся личность сможет уловить чувства, стоящие за сознательно проецируемой мыслью: сомнение, смущение и отвращение.

Но голос отозвался с деланой веселостью: «Рад пригодиться. Теперь будь сам хорошим и когда-нибудь помоги кому-то другому».

«Благодарю тебя, – подумал Крейн уже гораздо искреннее. – Спасибо за мою семью».

В голове Крейна промелькнула цепочка ассоциаций: легкий поклон, прикосновение к шляпе, улыбка.

Крейн почувствовал, как остатки личности Сигела не то карабкаются, не то уплывают прочь по узкой шахте.

И видение растаяло, и Крейн в единстве своих телесной и умственной составляющих сидел в кресле и смотрел на Ханари…