Лилия Лукина - Новая Марджори

– Я за городом у тетки на ферме был – за продуктами ездил… А, когда отец позвонил, тут же сюда сорвался… Только эта дорога, мисс, такая, что по ней и пешком-то быстро не пройдешь – яма на яме. А лейтенант прицепился ко мне, что я скорость превысил! – с ненавистью глядя на полицейского, сказал парень.

– Ну, это еще можно как-то объяснить! А то ведь мог и задержать, чтобы документы у вас проверить! Как у подозрительного лица! – продолжала издеваться Маргарита и, со стуком поставив свой бокал на стол, повернулась к лейтенанту: – Вы, что же, не понимали, зачем сюда шли эти подонки и почему они предварительно позвонили и предупредили о своем приходе? А для того, чтобы Смиты перепугались до смерти! Чтобы они умирали от страха в ожидании их! Чтобы они с замиранием сердца ждали, когда приедет Николас и увезет их! А Гиббсы, зная, что он не сможет этого сделать, ржали от восторга! Вы, что же, думали, им нужен был сам мистер Смит? – она сверлила вжавшего голову в плечи лейтенанта яростным взглядом. – Да! Потом они могли бы и убить его! Но! Сначала они хотели добраться до Мэри! Они шли за ней! Им нужна была именно она! Потому что, надругавшись над ней на глазах ее отца, они в полной мере отомстили бы ему – ведь только он отважился выступить тогда на суде и именно потому, что не хотел, чтобы с его дочерью когда-нибудь случилось то же, что с Кэрол! Поэтому вам и велели задержать Николаса! Ну, отвечайте! Кто вам звонил и просил задержать Николаса? – Но лейтенант сидел, вжав голову в плечи, и молчал. – Приказываю отвечать! – резко сказала она.

– Джон, – с трудом выдавил он из себя, боясь поднять глаза на окружающих.

– А у вас самого есть дочь? – спросила она севшим от ненависти голосом.

– Есть, – тихо ответил лейтенант.

– Ну, тогда вы… – бушевавшая в ней ярость требовала выхода, и тут ей пригодилось буйное прошлое Тетушки, поэтому она, быстро обойдя стол, встала за стулом Кроссби и, склонившись к его уху, начала тихо, но очень отчетливо говорить туда все, что она о нем думала.

Не решаясь перебить ее или отстраниться, лейтенант сидел с дрожащими руками и, обливаясь потом, то краснея, то бледнея, покорно выслушивал ту «песню», которую в любом уголке мира посетители самого злачного притона встретили бы овациями, попросили бы исполнить на «бис», а потом самым аккуратным образом записывали бы под диктовку ее слова. И только почувствовав, что немного успокоилась, хотя еще далеко не исчерпала весь свой богатый словарный запас, Маргарита разогнулась и повелительно бросила лейтенанту:

– А вот теперь пишите ваш рапорт! И не вздумайте взбрыкивать, а то я устрою вам такую жизнь, что отставка покажется раем! А я это могу! Можете не сомневаться! Вы поняли меня? – грозно спросила она и, увидев испуганный кивок лейтенанта, повернулась к девушке, которая смотрела на нее восхищенными глазами: – Мэри, не сочтите за труд проследить за тем, чтобы этот господин не наделал ошибок – я не очень-то доверяю его грамотности! – потом она повернулась ко второму полицейскому, который все это время, молча, простоял в стороне, и сказала: – Кажется, вы хотели посмотреть мои документы? Они в моей комнате. Можете проводить меня, – и, забрав свой пакет с продуктами, спокойно направилась к лестнице, нимало не заботясь о том, идет за ней сержант или нет.

В своем номере она прошла в спальню, где стояла ее сумка, достала оттуда свой швейцарский паспорт и, выйдя в гостиную, протянула его сержанту. Пока он его внимательно изучал, она убрала продукты и шампанское в холодильник. Потом она вернулась в спальню, чтобы переодеться, и одновременно наложила на свою сумку охранное заклятие, чтобы никто кроме нее не мог ее ни открыть, ни унести – на номер наложить такое заклятие было невозможно, потому что в нем же должны были убираться Мэри или миссис Смит.

– У вас очень необычная фамилия, мисс Королева! – удивленно заметил полицейский, когда она вернулась, держа в руках свернутые грязные джинсы, и спросил: – Скажите, как вам удалось узнать столько пикантных подробностей из жизни Блэкхилла, если вы провели здесь меньше суток?

– Все очень просто, – ответила она, опускаясь в кресло.

В эту минуту она чувствовала себя уже не Маргаритой, а Еленой. Той самой Еленой, которая с детства отличалась необыкновенной наблюдательностью, замечая всякие незначительные на первый взгляд мелочи, на которые никто не обращал внимания, а также умением сопоставлять самые разные факты и делать на основе этого правильные выводы, хотя у нее не всегда была возможность, а, точнее, решительность применить их на практике.