Александр Рогинский: Клетка

– У тебя реальное мышление.

– Позволь, а каким оно еще должно быть?

Вот, к примеру, в биологии еще и сегодня спорят о генетике и эпигенетике. Эпигенетика – новая наука о самоуправлении.

Ее основой постулат: не гены являются главными в программе жизни человека, большее влияние имеют условия и обстоятельства существования индивида, то есть тебя.

– Я, по-моему, сейчас неплохо существую: пью шампанское, заедаю его заливным и с интересом слушаю студентку-профессора биологии.

Мы сидели среди разгоряченных пар, слева и справа на нас давили, чтобы мы приняли участие в общем разговоре или рассказали, о чем там шепчемся.

Но я только отмахивался, так мне было интересно то, что рассказывала Ника.

Это же надо: в новогоднюю ночь под хороший кайф слушать про клетку.

Очкообразные глаза Ники горели, она готова была мне всю ночь рассказывать об этих ДНК и ядрах, которых в качестве экспериментов лишают клетки (и тогда они, неспособные к репродукции-рождению новых клеток – умирают), и еще Бог его знает о чем.

А я слушал и не мог наслушаться, потому что мне так понравился голос Ники и ее манера говорить.

Ника выступала на сцене в полутемном зале. Задник сцены ярко светился, а лица ее не было видно, а только голос, которым она то пела, то говорила, растягивая гласные. Голос этот, казалось, звучал отовсюду.

На меня нападала приятная дремота, я впитывал в себя, как клетки, питательную влагу искусства. Мир мой наполнялся неизвестным доселе цветом и ароматом.

Утром я пришел к выводу, что неплохо провел новогоднюю ночь, познакомившись с удивительной девушкой и клетками…

Через два дня мы решили с Никой пожениться. В ту новогоднюю ночь я не успел ее даже поцеловать, а только слушал голос.

Потом мы целый день ходили смурными по заснеженному городу, заходили едва ли не в каждую кафешку, чтобы посидеть и посмотреть друг на друга.

О чем мы говорили, я не помню. Но говорили беспрерывно, вцепившись друг в друга. Ника была водой, а я путником, который прошел без Моисея пустыню и жаждал только одного – напиться.

И вот передо мной оказался источник, наполненный холодной чистой и звенящей влагой. И я пил и никак не мог остановиться. Отдаленно в моем сознании мелькнула к концу дня тревога за окончательный результат, ведь когда-нибудь я все-таки остановлюсь, что будет дальше?

Помню, уже к вечеру, до меня дошли слова Ники, что мне следовало бы прежде познакомиться с ее мамашей. Я никак не мог понять, прежде чего?

И только потом, когда мы уже расписались, Ника сказала, что где-то в середине дня в кафе «У Георгия» я предложил объединить наши две клетки и создать одну – неделимую.

Буквально так я и выразился, видно, совершенно пропитавшись лексикой моей биологини, слегка добавив своей высокой поэтической души.

С матерями своих девушек я никогда не знакомился, инстинктивно их опасаясь. Но ведь я еще никогда и не женился, так что, хочешь не хочешь, а такой визит нанести нужно было.

Я спросил, как мне одеться, чтобы выглядеть перед мамашей достойным супругом? Ника ответила, что я вполне нормально одет, что больше ничего не нужно.

Я никогда не носил галстуков и избегал костюмов, а обходился куртками, свитерами и джинсами.

– Моя мама – наш человек, – заглянула мне в глаза очкастая Ника.

Нашим человеком, насколько я понял, стал недавно и я. Это Ника принимала «в наши». Меня это должно было радовать.

Сказать, что я волновался перед визитом, так нет. Мне как-то было по барабану, я ведь решил жениться.

А небольшая комната в коммунальной квартире у меня была. Я уже два года после смерти матери жил в ней и дружил с соседями. Так что, можно сказать, я был жених с приданым, а, следовательно, независимым.

Ника с матерью жила в доме, построенным по чешскому проекту (это мне Ника сообщила с непонятной гордостью). Визит следовало нанести лучше утром.

– Вечером уставшая мама плохо воспринимает реальных людей. Только по телевизору.

– Она у тебя весь вечер смотрит телевизор? – спросил я.

– Нет, только сериалы.

– А разве сериалы…

– Нет, – не дала мне договорить Ника, – сериалы – это не телевизор, а жизнь в клетке особого воображения.

Господи, вздохнул я про себя тихо, чтобы не услышала моя будущая жена, и тут клетка!

Мы пришли к Маргарите Александровне в одиннадцать часов утра. Было воскресенье. В воздухе летало настроение легкой обалделости от бессмыслицы происходящего.