Александр Рогинский - Дом над обрывом

Дом, в котором мы получили квартиру, стоит над самым обрывом, отсюда отлично просматриваются днепровские дали и центр города. Внизу, в глубоком ущелье, детская площадка, видны головы родителей и дети, копошащиеся в смутной зелени на фоне раскрашенных металлических животных. Слон – желтый, крокодил – красный.

Я стою на балконе, у меня ощущение, что сейчас вместе с домом мы полетим за горизонт и там исчезнем навсегда. Тело начинает даже терять в весе.

За спиной хлопнула дверь.

Я вернулся в комнату и напоролся на сумрачный взгляд человека неопределенного возраста.

– Слышь, – сказал человек, – выпить у тебя не найдется?

– А вы кто будете?

– Твой сосед, так как насчет выпивки?

– Сейчас посмотрю.

Я отправился на кухню, где Таня уже разместила наш небольшой пищевой блок, заглянул в холодильник. Там стояла одинокая бутылка водки.

Я взял бутылку за горлышко и вернулся в комнату.

Сосед сидел на диване, который мы купили перед переездом.

– Это подойдет? – спросил я.

– В самый раз. И себе чарочку налей, – сказал он голосом хозяина, угощавшего забредшего на огонек алкаша.

– В такое время я не пью.

– Пить надо в любое время, иначе не успеешь.

– Чего не успею? – спросил я, изумленный наглостью человека, которого я видел первый раз в жизни.

Конечно, я мог его выгнать, даже применив силу. Мужичонка на вид был не из силачей. Но я жил теперь по новым законам, называл себя доброжелателем, а потому не имел права ни кричать на людей, ни ругаться, ни грозить. Люди не виноваты, что они такие. Просто они еще не дошли до уровня моей компетенции и умения руководить собой.

Прожив на свете 35 лет, я понял, что человек сначала придумывает слова, а затем начинает осваивать их содержание. Поэтому молодые не могут быть философами по определению. Здесь надо много раз наколоться на острые пики проблем, решить их, по возможности…

И главное – начать себя перевоспитывать, так как природа спроектировала человека таким, каким он есть, не без умысла. Она дала ему мозг, не дав развитого сознания, которое бы подсказало, как этим мозгом пользоваться не во вред.

– Вот, – сказало Нечто, вызвавшее нас из небытия в материальный мир, – для того тебе и дана жизнь, чтобы эту задачу решить. Не всем, даже дожившим до преклонных лет, удается это сделать.

Теперь я знаю: человек сам притягивает к себе своими мыслями разного рода негативы. А потом культивирует их, создавая целые поля негативов, тесно связанных друг с другом. Объединившись в одну компанию, негативы начинают действовать.

Получается, что мы сами себе враги. Чтобы не вгонять себя в мрак, следует прервать негативные мысли в самом начале. Но для этого нужно что-то предложить. Не только материя, но и дух не терпит пустоты.

В этом вся соль.

Я нашел наполнитель, теперь просыпаюсь всегда в радостном настроении. Назвав себя «доброжелателем», стараюсь вести себя по справедливости.

– Меня зовут Тарас, – мрачно говорит сумрачный тип, выпив стопку водки и занюхав кулаком.

– Ян Забелин, – представляюсь я.

– С женой мы разошлись, вот я и здесь, – говорит Тарас.

Я посмотрел на Тараса, как на близкого мне человека. Надо же такое: всего две минуты знакомы, а он уже мне про всю свою жизнь рассказал.

– А у тебя с женой как? – спросил Тарас.

– Все хорошо, вот переехали, будем детей рожать.

– Это хорошо. Детей я люблю.

Он это так сказал, будто детей рожать мы собирались исключительно для него. Я почувствовал неловкость. Этот Тарас умел поставить другого человека в неудобное положение. Я знаю таких людей, у них это происходит от неуверенности в себе.

Но Тарас производил впечатление как раз человека не просто уверенного, а самоуверенного. Другое дело, что он все время прятался за себя и как бы подсматривал, какое впечатление производит.

– Завидую. Всю жизнь мечтал на хорошей жениться, а нашел проститутку. Кто долго ищет, тот мало знает.

Да он еще и мудрец, подумал я.

– Но я в запой уходить не буду, ты как думаешь?

Я пожал плечами.

– Запой – дело серьезное, можно и не выйти, – продолжал мудрствовать Тарас. – Однако лицо у тебя характерное. Пожалуй, я тебя напишу.

– Так ты художник? – с облегчением вздохнул я.