Андрей Прусаков - Я – утопленник

Мы спокойно пошли мимо. Взгляды Кости и Мексиканца задержались на девушке, скользнули по моему лицу и замерли. Я повернул голову и улыбнулся:

– Привет, придурки.

Кость остолбенел, Мексиканец выпучил глаза и истово закрестился, не замечая зажатой в пальцах сигареты. Еще бы. Ведь они оставили нас привязанными к кресту.

– Шефа ждете? – спросил я. – Можете не ждать. Он не вернется. Никогда.

Они не понимали, но я чувствовал страх в их напряженных фигурах. Теперь они не опасны.

– Вы уволены! – с удовольствием произнес я. – Ищите другого шефа, только живого.

– Ты что, убил его? – хрипло проговорил Кость. В общем, держался он получше Мексиканца, но в глазах парня клубился первобытный ужас. Продемонстрируй я какое-нибудь заклятье, и эти двое с мокрыми штанами убегут без оглядки. Но мне оно надо?

– Я убила эту тварь! – произнесла Юля, пока я усмехался. Произнесла так, что телохранитель попятился. Нет, я еще плохо знал Юльку!

– Нет больше Темного, – подтвердил я. – Мой вам совет: займитесь чем-нибудь другим, души свои не поганьте. У вас еще есть шанс.

Я отвернулся, и мы пошли прочь. Юля шла, прижавшись ко мне, мы молчали, глядели друг на друга и молчали. Потому что думали об одном. Больше она ни о чем не спрашивала – теперь это не важно, и я не спрашивал ни о чем. У нас оставалось полночи.

– Пойдем к Неве, – сказал я, и Юля кивнула. Мы добрались до Обводного и пошли вдоль канала. Жажда уже не мучила меня, и я догадывался, что это означает.

Вот и лавра. Здесь я познакомился с Ковровым. А тут он встретился с Дарьей. Нева открывалась перед нами огромной серебрящейся лентой. Где-то на дне восседает Слизень, правя утопленниками и русалками, околачивается множество монстров и тварей. И бог с ними. Они готовы на все, цепляясь за то, что считают жизнью – да разве это жизнь?

Мы пошли по набережной, и с каждым шагом я чувствовал боль. Боль была не в теле и не в сердце, которое не билось, – боль была где-то глубже, она приходила оттуда, откуда приходит душа. Я еще яснее понял, вернее, почувствовал (ведь понять ее, наверное, все-таки нельзя) суть жизни и, чувствуя, догадался: знание это дается в обмен на нее саму.

Мы спустились по каменным, вылизанным водой ступеням и сели на них. Над Невой всходило солнце. Уже скоро. Не знаю, на рассвете это случится или днем – мне никто не говорил. Время уже не имело значения, оно не может смутить того, кто знает, что такое жизнь…

– Это все как сон, – сказала Юля. – Я не могу поверить, что ты исчезнешь… Этого не будет, этого не может быть!

Она снова заплакала.

– Смотри.

Из волн вытянулся цветок на прозрачном водяном стебле и, покачиваясь, как живой, распустил серебряные лепестки. Юлька замерла, блестевшие от слез глаза широко открылись.

– Это тебе, – сказал я.

Вода плеснула, выталкивая на поверхность старика с обрубками вместо ног. Цветок распался, и Юлька ахнула. Архипа она не видела.

– Прошу прощения, что помешал, – ухмыльнулся Архип, – Андрей, прыгай, поговорить надо!

Я покачал головой. Нырять в Неву я не собирался. Не хочу терять последнее время. И так достаточно потерял.

– Говори здесь.

– Слизня боишься? Так не бойся! Камень отдашь – он тебя и простит, а Анфиса перед ним ответ держать станет. За все ответит! – мстительно проговорил утопленник. – Достал Свят-камень?

– У меня его нет.

– Как… нет? – ахнул утопленник.

– Вот так. Выбросил я его.

– С кем ты говоришь? – спросила Юля.

Я сжал ей руку:

– Друг один. Подводный. Ты не можешь его увидеть…

– Как… выбросил? – Архип окончательно растерялся, всплеснув руками, как деревенская бабушка. – Ты что, Андрей? Как мы к Водяному без камня явимся?

– Обо мне не беспокойся. Я Слизню уже все сказал. А ты ведь хотел уплыть, свое место найти?

– Так… это… – растерянно проговорил утопленник.

– Вот и уходи, Архип, зачем тебе служить Слизню? Не пачкай душу. Ты ведь хороший человек.

– Эх, Андрей, ты же мог с камнем… – Архип огляделся и не закончил фразу, лишь горестно махнул рукой. – Й-эх-х!

– Камень – всего лишь камень, Архип. Он ничего не сделает без нас.

– От Слизня уйти? Куда я пойду? – горестно протянул старик. – Какой я хороший? Я же утопленник!

– Ты хороший утопленник, Архип, а хорошие утопленники везде нужны. Правда, Юля?

– Правда, – улыбнулась она.

– А Анфиса? Ты ее видел? Она тебя искала! – спросил Архип.

– Думаю, больше ты ее не увидишь.

– Убил ее? – осклабился старик. – Поделом!