Глен Кук - Коварное бронзовое тщеславие

Паленая и Страфа не обратили на них внимания. Паленая поспешила к двери и открыла ее своим ключом. Маленькая Страфа вошла в дом следом за ней. Я наступал ей на пятки, держа по-прежнему дремлющую Каштанку. Лунная Гниль и Орхидия с собаками замыкали процессию.

Пенни вышла из кабинета Паленой. В этот дом редко кто заходил самостоятельно – обычно посетителей впускали те, кто уже находился внутри. Девчонка мгновенно покраснела.

– Ты снова рылась в моих книгах! – рявкнула Паленая.

– Я читала сказку Хагейкагомей. Ей нравятся сказки. Где вы все были? Мы пропустим фейерверк.

Это был отвлекающий маневр. На самом деле ее интересовала Маленькая Страфа.

Тем временем Хагейкагомей проскользнула мимо Пенни, обошла Паленую и Маленькую Страфу и вцепилась в меня.

– Скучала по тебе! Очень сильно скучала!

Сопя носом, она крепко обняла меня одной рукой, другой погладив Каштанку. Псица лениво приоткрыла один глаз и слюняво лизнула лицо Хагейкагомей.

– Ну надо же, – сказала Маленькая Страфа. И обратилась к другим волшебницам: – Я знаю, что случилось. Думаю, я поняла механизм. Работая над комплексом заклинаний, бабушка полностью проигнорировала закон природы.

Орхидия кивнула.

– Да. Судя по всему, ей не пришло в голову, что при возвращении тебя в прошлое регрессированное время и эмоции должны куда-то перераспределиться, в кого-то не менее важного.

Верите ли, я понял часть ее слов, но озарения не случилось.

– В таком случае, кто же она такая? – спросила Страфа с озабоченностью или ревностью. – И если она из двадцатилетнего прошлого, почему она не такая старая, как вы?

Ой.

Это что-то новое. Я никогда не видел, чтобы Страфа лезла в бутылку. Скорее так вела себя Кивенс. Ни Таре Чейн, ни Орхидии это не понравилось. Последняя явно раздумывала, не напомнить ли Страфе про своих детей возраста Кивенс.

Однако обе чародейки решили сделать ей поблажку.

В моей девочке осталось достаточно взрослой Страфы, чтобы вспомнить, что не следует дергать за бороду вспыльчивых пожилых женщин, даже непреднамеренно.

Однако с Хагейкагомей она этой зрелости не проявила.

– Эй, ты. Ты влезла на моего мужчину. Слезай. Хватит об него тереться.

В ее исполнении это прозвучало более интимно и чувственно, чем было на самом деле.

На самом деле в этом не было ничего откровенно физического. Хагейкагомей просто хотела прижаться ко мне.

Тара Чейн оказалась еще более практичной, чем я думал, и предложила:

– Почему бы нам не отыскать уютное укромное место, откуда девочки смогут посмотреть фейерверк? И где мы сможем обо всем поговорить. Уже почти полночь.

Шоу на берегу вот-вот начнется.

– Хорошая идея. Страфа? Тебе хватит сил на еще два быстрых путешествия?

Страфа посмотрела на меня так, словно удивлялась, с чего мне в голову пришел столь глупый вопрос.

Меня охватило вдохновение.

– В таком случае, идем на улицу.

Собаки зевнули, по-прежнему бездельничая у людей на руках.

Все подчинились, почти не задавая вопросов. Я ценю это в людях, когда хочу чего-то от них добиться.

– Мы на улице, – сообщила Лунная Гниль. – Что дальше?

– Отправимся туда, где уже были раньше, с собаками. Орхидия, отдайте свою Хагейкагомей, и пусть займет ваше место. Паленая, сделай то же с Пенни. Мы полетим. Ты закроешь дверь. Страфа вернется за вами.

Паленой план не понравился. Но Орхидия меня поняла. И крысючка решила положиться на ее мудрость, хотя не удержалась от комментария:

– Только не делайте никаких глупостей до моего прихода.

– Принято, мамуля.

Паленой было все равно, куда мы направляемся. Она верила, что я способен совершить глупость в любом месте.

Орхидия заставила всех сгрудиться вокруг Страфы. Та снова повернулась ко мне, приняв дополнительные меры, направленные на Хагейкагомей, которая ничего не заметила. Я смущался, чувствуя себя объектом ревности двух детей – несмотря на то, что обе в действительности были моими ровесницами.

Когда мы взлетали, Паленая запирала дверь.

Ни Дин, ни Покойник никак себя не проявили.

Я надеялся, что никому из шпионов не взбредет в голову вломиться к нам. Теперь это действительно может сойти им с рук.

– На кладбищенский холм? – прошептала Страфа.

– Ты читаешь мои мысли.

– Я твоя жена. Я буду твоей женой. – С непоколебимой уверенностью и невысказанным «несмотря ни на что». – Вид оттуда не очень, зато там не будет людей. И даже призраки не потревожат нашу беседу.