Лорд Дансени - Праздные дни на Янне

– Простите, но почему в этом городе не найти никого, кто бы не спал?

Он отвечал:

– Нельзя задавать вопросы часовому города, чтобы не разбудить горожан. Ведь когда горожане проснутся, боги умрут. А когда боги умрут, люди не смогут спать.

Мне показалось все: это очень странным, и я хотел продолжить расспросы, но тут внезапно он обрел воинственный вид и даже поднял свою пыльную пику, давая понять мне, что все сказал. Недоумевая, я побрел обратно на «Речную птицу».

Я еще раз оглянулся назад. За красными стенами поднимались высокие шпили.

Обсуждать красоту Мандаруна было неуместно. Город был действительно прекрасен.

Я вернулся на корабль, и вскоре мы снялись с якоря и поплыли дальше. Медленно выйдя из гавани, повернули и вышли на середину реки. Солнце уже приближалось к зениту, и на Янне раздавалось пение всей живности, обладающей способностью издавать звуки. В воздухе носились миллиарды разных насекомых. Мелкие твари с многочисленными ножками и прозрачными крылышками наперегонки носились по воде.

Для них солнечный день был самой жизнью, они не представляли существования своего без яркого света, лучей солнца. Непогожий день был для них карой божьей, а дождь подобен войне или эпидемии для человечества, уносящей в могилу все живое.

И все это на фоне фантастического танца разноцветных, разномастных бабочек. Все они, от мала до велика, выпорхнули из темных и влажных джунглей полюбоваться солнцем и порадоваться. То медленно, то быстро, обгоняя друг друга во влажном воздухе, они вышивали какой-то одним им понятный узор своими неземными крыльями, так танцует надменная королева далеких завоеванных земель, величественная в нищете и изгнании, – танцует где-нибудь в цыганском таборе ради куска хлеба, не поступаясь гордостью и не делая лишнего шага.

Жуки, совершая свой путь, тоже вносили свои звук. Но они неуловимы для человеческого уха. В их полете сквозила некая зависть к нарядно разодетым модницам бабочкам.

Бабочки рассказывали о многом – диковинных, разнообразных цветах и заброшенных поселениях, о ярких красках гибнущих джунглей. Человек не слышал их голосов. Их не различало человеческое ухо. Песня бабочек летела над рекой, над берегом, над лесом, привлекая только птиц – их извечных врагов. А иногда садились они на огромных восковых цветах растения, которое обвивается вокруг лесных деревьев; и их большие, яркие крылья полыхали на пестрых цветах, подобно тому, как переливаются на базарах чудесные шелка, расстилаемые ловкими купцами на удивление жителям славных Холмов Нура.

Солнце, этот дневной властелин, пригрело и сморило всех. И люди, и звери, и неведомые прибрежные чудовища задремали. Кто где Обитатели реки просто уткнулись в ил. Для своего капитана матросы соорудили прекрасный шатер. Сами же, оставив вахту, разлеглись под парусом, натянутом между двумя мачтами на манер навеса. Устроившись там поудобнее, они лениво перекидывались историями, рассказанными уже сотни раз. В основном, будучи людьми набожными, они говорили про богов, каждый про своего, пока не уснули мертвым сном. Капитан пригласил меня под сень своего шатра с золотыми кисточками, и там мы говорили. Поговорили про его корабль, про товары, которые он везет для продажи, про прекрасный Белзунд, про то, что он повезет обратно. Глядя на птиц и бабочек, убаюканный рассказом капитана, я заснул. И мне приснилось, будто я монарх и въезжаю в свою столицу под яркими флагами, и сотни музыкантов ублажают мой слух самыми изысканными мелодиями, слышна только их музыка.

Первым человеком, которого я увидел, проснувшись, был капитан. Он будто не ложился отдыхать. Стоя у борта корабля, окутанный вечерней прохладой, он готовился к заходу в гавань.

Мы подходили к просторному дворцу Ашатахан, выходившему на реку. Чудные старинные лодки были привязаны здесь к ступенькам. Корабль подошел поближе, и стали видны открытый мраморный двор, колоннада городских фасадов, надвигавшаяся на двор со всех сторон. По улицам, площадям, по мраморному двору вдоль колонн прохаживались граждане города с той важностью, будто участвуя в древних Церемониях. Это и правда был очень древний город; редкий орнамент на домах сохранился от стародавних времен, хотя время его не щадило, и его не восстанавливали, и везде были каменные статуи существ, давно ушедших с лица Земли: драконов, грифонов, крылатых коней и горгулий. Все было древним, старинным в Аштахане. Ничего нового, вещи, люди, обычаи – все древнее. Торжественные горожане не обращали ни малейшего внимания на нас, проплывающих мимо. Они продолжали свои странные для других людей ритуальные шествия, а моряки, знающие их обычаи, не обращали на них никакого внимания. Вот мы подплыли поближе, и я, увидев человека у воды, решил окликнуть его.