Кейт Форсит - Проклятые башни

Лишь Изабо с Мегэн знали, что Бронвин уже проявляла способности, просто поразительные для ее возраста. Иногда, когда они оставались в детской вдвоем, Изабо подавляла желание делать все для девочки и пыталась определить границы ее возможностей. Она была свидетельницей того, как игрушки перелетали с полки в колыбельку, а яркая погремушка, подвешенная над кроваткой, часто раскачивалась сама по себе на несуществующем ветру. Однажды она тихо сидела в темном углу, когда в детскую с двумя ведрами воды вошла Кетти и с абсолютно бессмысленным выражением лица вылила их в фарфоровую ванночку. Никому, кроме Изабо, не позволялось купать малышку, и кормилица покрылась румянцем, когда Изабо обнаружила свое присутствие.

— Прошу прощения, миледи, я, наверное, задумалась, — запинаясь, оправдывалась она. — Я несла воду Прионнсе Рураха, ума не приложу, как я оказалась здесь. Должно быть, замечталась.

Изабо знала, что Бронвин лучше всего чувствовала себя в соленой воде, но позволяла ей плавать лишь один раз в день, да и то в строгом уединении. Лахлан вообще с трудом выносил маленькую племянницу; Бронвин была для него постоянным напоминанием о ее колдунье-матери, превратившей его в дрозда, когда он был еще маленьким мальчиком. Его черные крылья — вот и все, что осталось сейчас от этого заклинания, но он винил Майю в смерти трех своих братьев и в теперешних беспорядках, разрывающих Эйлианан на части.

Когда горничные пришли уносить лохань, Изабо позвала свою служанку Сьюки. Еще в Риссмадилле девушка была кухонной прислугой вместе с Изабо, но недавно стала ее личной служанкой, что для деревенской девочки, которая в обычных обстоятельствах провела бы еще многие годы, отскребая котлы и поворачивая вертела, было неслыханным взлетом. Открытие, кем оказалась Изабо на самом деле, ошеломило ее, как и большинство дворцовых слуг, и теперь она относилась к ученице ведьмы с трепетом.

— Не могла бы ты послать кого-нибудь в казармы узнать, нет ли каких-нибудь новостей от Его Высочества, Сьюки, — попросила Изабо. Ри с тремя сотнями солдат несколько недель назад уехал в Дануоллен, чтобы напасть на Ярких Солдат, и его ждали назад еще накануне, чтобы успеть подготовиться к празднованию Нового Года.

Круглые румяные щеки Сьюки при словах Изабо раскраснелись еще больше, и она робко кивнула, бормоча:

— Да, миледи, сию минуту, миледи.

Сьюки поспешила выйти, и Изабо тяжело вздохнула. Ей очень хотелось, чтобы они остались подругами, но круглолицая служанка слишком хорошо помнила о недавно обнаружившемся знатном происхождении Изабо и относилась к ней с боязливым почтением.

Через некоторое время она вернулась с блестящими от возбуждения голубыми глазами.

— Его Высочество только что въехал в город, миледи! Говорят, битва прошла как и было запланировано, и они везут полные телеги овса и ячменя, стада коз и бочонки с элем и еще кучу всего, миледи! Все пляшут и смеются, и говорят, что победить в такой битве в канун Нового Года воистину добрый знак!

Изолт вздохнула с облегчением.

— Благодарение богам! С Его Высочеством все в порядке, Сьюки? Он не ранен?

— Я не видела его, Ваше Высочество, но говорят, что у нас почти не было потерь, а Яркие Солдаты в панике бежали из Дануоллена, и город снова наш!

Изабо с облегчением и радостью рассмеялась. Дануоллен был маленьким городком на другом берегу Риллстера, который Яркие Солдаты осадили несколько недель назад. Построенный на берегах реки, он занимал стратегически важное положение, откуда открывалась возможность контролировать как саму реку, так и главную дорогу из Блессема и, следовательно, главные пути доставки припасов. Успешный удар войск Ри очень воодушевил весь край и сильно склонил общественное мнение на сторону Лахлана. Кроме того, что было лучше всего, он очень помог сократить нехватку продовольствия в городе, ибо склады в Дануоллене ломились от осеннего урожая.

Изолт и Изабо вместе спустились из королевских покоев, чтобы приветствовать Лахлана, оставив маленькую банприоннсу на попечении Сьюки. Главный зал был полон усталыми и запыленными лордами, сопровождавшими Ри в этой битве, которые чествовали Лахлана стаканами с виски и обсуждали бой. Крылатый Ри сидел в своем резном кресле, его рубаха заскорузла от крови и грязи, латы были помяты и покрыты пятнами. Возбуждение боя еще не покинуло его, и топазово-желтые глаза ярко сверкали на смуглом лице. При виде сестер он вскочил на ноги и бросился возбужденно рассказывать о стычке, об ударах, которые он нанес врагам, и о примененной им тактике.