Алан Фостер - Инфернальная музыка

Джон-Тома, потрясенного до потери голоса, лишь на миг охватило сожаление. Но он вспомнил Талею, Банкана и свой дом – и успокоился.

Но не до полной безмятежности.

Мадж ткнул его под ребра.

– Ну так, шеф, объясни мне, сделай милость. Это че, еще какое-то таинственное колдовство действует или че?

Джон-Том посмотрел на Ансибетту – та снова и снова увлеченно целовала и успокаивала ошеломленного, однако быстро приходящего в себя Хинкеля.

– Нет, Мадж, это не волшебство. Просто у некоторых человеческих самок до крайности извращенные вкусы.

– А, значица, дело тока в этом? Чувак, да нешто ты не знал, че у всех без исключения бабенок вкусы шиворот-навыворот? Это ж всем известный закон природы, вот так.

– Да, я знаком с этим явлением. Самым красивым женщинам всегда нравятся наиболее уродливые самцы. Особенно их привлекают чахлые музыканты, которым вдобавок медведь на ухо наступил. Наверное, таким способом природа ограничивает прирост населения.

– Насчет самой красивой ты, приятель, загнул. Пущай она принцесса и все такое, но твоей Талее и в подметки не годится. – Выдр задумчиво помолчал. – Та ее враз за пояс заткнет. Или еще куда…

– Ты совершенно прав, – твердо произнес Джон-Том, чтобы закрыть тему. И он почти не кривил душой.

Сомкнув пальцы на щуплой шее музыканта, принцесса Ансибетта Боробосская сияла, как солнце в погожий день, и глядела в водянистые глаза Хинкеля.

– Я позабочусь, чтобы ты ни в чем не нуждался. У нас при дворе великолепные учителя музыки.

И, взяв его за руку, ласково повела к шлюпке. Волк-Газерс состроил очень выразительную мину – дескать, все это мы уже проходили.

– Ладно, сукин сын неплохо устроился, но с чем остаемся мы?

Вперед вышла Сешенше и задумчиво провела когтем сверху вниз по груди гитариста.

– Нет на с-свете королеве-ского двора, где не най-детс-ся мес-стечка одному-двум менес-стрелям. Ес-сли они знают с-свое дело.

– Конечно, мы знаем свое дело, – огрызнулся Газерс. – Нам нужен только новый солист.

– Ес-сли у вас нет ос-собого предубеждения против кошачьих концертов, то, может быть, и я на что с-сго-жусь?

Она раскрыла пасть и продемонстрировала нежнейшее и чистейшее сопрано – Джон-Том только диву давался. По крайней мере, оно было нежным и чистым, пока не перешло в рычание и мяуканье. Совершенно дикие, неистовые, звуки эти были достойны десятка сцепившихся в переулке кошек.

– Э, а ведь неплохо! – Приободрившийся Циммерман уже насвистывал фоновый ритм рефрена. – Немножко похоже на «Пирл джем».

– Или на «Чили пепперс», – высказал свое мнение Хилл.

Газерс согласно кивнул:

– Парни, с этим можно конкретно работать. Слышь, кисуля, платить-то нам хоть будут?

– Кров и с-стол, – ответила Сешенше. – Но – по королевской шкале.

Не волнуйтес-сь, вас-с ждет дос-стойное обращение, как с-с уважаемыми придворными музыкантами.

Друзья переглянулись, потом за всех высказался Циммерман:

– Что ж, это самое хорошее предложение за последнее время. Все лучше, чем наяривать за компот в клубах Пассейика.

Хилл содрогнулся:

– Точно, хуже этого ничего не бывает.

Газерс, памятуя о том, что обращается к принцессе, смущенно поинтересовался:

– А на столе под кровом… гм… выпивка будет?

Сешенше показала в улыбке все свои внушительные клыки.

– Вы отведаете лучших алкогольных напитков нашей с-страны. У моего народа давние традиции с-сбраживания и нас-стаивания.

– Ну, коли так, все в порядке! – успокоился Хилл. – Парни, мне это, типа, нравится.

– И еще одно. – Газерс беспомощно глянул на Джон-Тома. – Этот твой королевский двор… как бы это выразиться… смешанный в расовом отношении? Или нет?

Джон-Том улыбнулся:

– Ты сам скоро убедишься, что здесь очень дружно живут все теплокровные. Уверен, в Паресси-Глиссаре ты встретишь людей.

– Это как пить дать. – Мадж подмигнул. – А ежели ты не склонен ограничивать себя в выборе…

Джон-Том зажал ему пасть ладонью.

– Пусть ребята сами выяснят все, что их интересует. Сильнее, чем уже удивились, они не удивятся.

И вслед за мангустами друзья направились к шлюпке.

– Это, конечно, не ресторан деликатесов на Шестой авеню, – пробормотал Хилл, – но все-таки королевский двор…

Мадж теребил друга за рукав:

– Эй, чувак, послушай-ка. Как же быть со всей этой музыкой, которую тут собрал наш задохлик?

– Я о ней позабочусь.

Джон-Том остановился на берегу, повернулся к самой высокой горе, все еще окутанной темными клубами, взял дуару в руки и запел напоследок. На сей раз слова не нуждались в усилителе из запределья.