Алан Фостер - Инфернальная музыка

Словно желая подтвердить его правоту, со склона лавиной скатился гром – посильнее прежних. Черная молния расколола синее небо.

Квиквелла указала вверх – не лапой, а языком.

– Глядите! На горе что-то происходит!

Из брюха самого мглистого облака появились и двинулись вниз пятнышки – как будто у бури начались роды. Силуэты с такого расстояния были неразличимы, но Джон-Том и Мадж все поняли. Иероним Хинкель, не сумев расправиться с пришельцами на вершине, решил спуститься к ним.

Крылатые призраки приближались, Джон-Том узнавал их одного за другим – от пародии на Элвиса до распутной пышнотелой южанки-рэперши.

Они играли и пели на лету, и ужасная музыка неслась перед ними всесокрушающим тараном.

– Что это за кошмарный шум?

Очаровательное личико Ансибетты скривилось.

Джон-Том изготовил дуару к бою, прекрасно понимая, что, возможно, наступил его последний час. На сей раз он знал, с кем имеет дело, и подготовился лучше. Однако подавляющему численному превосходству неприятеля он по-прежнему ничего не мог противопоставить.

Любой ценой защитить принцесс! Решительно выбросив из головы мысли о собственных шансах на спасение, он принял боевую стойку между дамами и горой, прижал инструмент к животу. Сейчас придется петь, как никогда в жизни.

Летящая на него глыба уже дробилась на отдельные силуэты; солдаты и сгрудившиеся за ними принцессы встречали призраков возгласами отвращения. Найк велел своему отряду выстроиться в шеренгу за Джон-Томом. Конечно, против таких врагов, как пришельцы из загробного мира, мало пользы от алебард и смелости, но Джон-Том был благодарен друзьям за готовность поддерживать его, несмотря ни на что. Со слабой надеждой он подумал, что за пределами спасительной крепости Хинкель, быть может, не так уж и силен. Быть может…

Рядом раздался знакомый пронзительный голос:

– Ну, и где ж твой клепаный жучила-доброхот? Так и знал, че от него никакого проку не будет.

– Не суди его слишком строго. Мы же расстались считанные минуты назад, разве за такой срок успеешь что-нибудь придумать? И к тому же где ты видел проворного ученого?

– Щас мы покажем этим гадам наше проворство! – Мадж, несмотря на пессимистическое расположение духа, был готов драться и натягивал тетиву. Завывание миньонов Хинкеля уже отдавалось у Джон-Тома в затылке. Он боялся, что пульсация перерастет в мигрень, если мерзейшая игра и неописуемо гнусное пение продолжатся. Он никогда не пытался лечить головную боль чаропеснями и не знал, будет ли от этого польза.

Мадж вскинул лук.

– Можа, повезет сбить парочку.

– Конечно, собьешь, если только для них опасна такая земная и неволшебная ерунда, как стрелы.

Выдр посмотрел на спутника и фыркнул:

– Молодец, чувак, валяй в том же духе. Ободряй меня.

Джон-Том ответил бы на шпильку, но волна псевдорока заставила его болезненно сморщиться. За спиной послышался хоровой стон – принцессам тоже приходилось несладко.

Чаропевец с товарищами были вынуждены отступать к лагуне. Вскоре принцессы оказались по лодыжку в тепловатой морской воде. Он слышал, как за рифом ревут возмущенные китообразные. И догадывался, что ему скоро предстоит исчезнуть не только из времени, но и из пространства.

Чудовищный шум ненадолго стих. Крылатый пьянчужка в потертом наряде Либерейса и крепко сбитый экс-охотник за головами из Ириан-Джайи, а ныне обладатель крыльев летучей мыши и ксилофона из человеческих черепов, подобострастно опустили Хинкеля на песчано-гравийную границу прилива. На груди солиста висела гитара, под кистью болталась на ремешке помятая губная гармоника. Сверкающими глазами посмотрел он на своих недругов, словно на отвергнутых кандидатов в массовку наидешевейшего хэви-металлистского клипа.

– Как вам нравится музыка? Я дарю ее! Я вас научу ее любить, даже обожать! – Очи поднялись горе. – Все меня будут слушать! Или страдать от последствий!

– А разве это не одно и то же? – ровным тоном осведомился Джон-Том.

– У тебя нет выбора!

Маньяк прижал к губам гармонику и снова заиграл при поддержке орды неудачников.

Принцессы закричали и заплакали, солдаты взвыли, даже храбрый и стойкий Найк не удержался от возгласа. Джон-Том попытался выступить с достойной контрмерой, но гротесковый хор одной только громкостью и энергией едва не лишил его чувств.

Мадж прицелился и выпустил стрелу. Она летела точнехонько Хинкелю в шею. Певец, целиком уйдя в самолюбование, не заметил опасности. Из его глотки рвались запредельные звуки – словно машинист состава, битком набитого живыми цыплятами, на скорости семьдесят миль в час опустил тормозные башмаки.