Илья Сомов: На равнинах иерехонских

Томэ снова поднял винтовку, теперь, когда зверь увлечен новой жертвой, можно было особо не таиться. По смутным очертаниям угадывалось, что у него на прицеле оказалась голова. При охоте на такого зверя трудно было подыскать более неудачную мишень, но выбирать не приходилось. Ратоцефал подпустит жертву еще на несколько шагов и прыгнет. Правильнее всего сейчас было бы просто уйти, но Томэ слишком рассвирепел, чтобы слушать доводы рассудка.

Он во второй раз положил палец на спусковой крючок. Томэ до последнего тянул время, надеясь, что людоед хоть немного сдвинется и подставится под хороший выстрел, но тварь будто смеялась над ним! Ждать было больше нельзя, Томэ задержал дыхание и нажал на курок.

Громыхнул выстрел, приклад ударил в плечо с такой силой, что ноги соскользнули с карниза. Винтовка повисла на ремне, а сам он вцепился в осыпающийся край стены. Рев зверя походил на взрыв бронебойного заряда. Будто от ударной волны к ночному небу взлетели снопы изломанных стеблей. Людоед обезумел от ярости. Томэ показалось, что он заметил, как на землю упал человеческий силуэт, похоже, людоед все же записал на свой счет четвертого охотника. Ратоцефал взревел под самой стеной, так что пальцы Томэ едва не выпустили камни, за которые цеплялись. Рев был еще одним оружием хищника, казалось, он бил прямо по нервам.

Чудовище издало еще один рык и замолчало. Тишина напугала Томэ куда больше рева. Он торопливо вскарабкался на карниз и выглянул наружу. Луны осветили измочаленную просеку в зарослях и распростертое посреди нее тело. Ратоцефал будто испарился.

Томэ выругался сквозь зубы и начал спускаться на пол. Он знал, что не промахнулся, но ратоцефал даже с самыми тяжелыми ранами, перед тем как сдохнуть, мог быть опасен еще несколько часов или даже дней. Последний раз тварь подала голос прямо под тем местом, где он сидел, значит, хищник заметил откуда стреляли. Томэ начал двигаться даже раньше, чем осознал почему так поступил. Внутри развалин было слишком темно, чтобы заметить приближение зверя. Ратоцефал сдернул бы его с карниза одним прыжком, как обезьяну с ветки. Если он хотел уцелеть, нужно было срочно найти место, где можно выдержать осаду. Его спасение было в том, что вместе с пулей он вогнал под шкуру зверя часть позабытого страха перед людьми. Тварь захочет отомстить, но не рискнет идти напролом. А значит, у него есть возможность ее опередить.

Едва ноги Томэ коснулись пола, он сломя голову понесся к ближайшей от пролома стене и выпрыгнул наружу через высокое окно. Под ботинками захрустел битый камень, Томэ отбежал от развалин и остановился. Холодный свет лун помог ему успокоиться. Дальше соревноваться в скорости с ратоцефалом было бы безумием, инстинкт хищника победил бы страх.

Целью Томэ был небольшой домик расположенный примерно в двухстах метрах от борделя. Еще в первый раз, осматривая место будущей охоты, он отметил уцелевшую прочную дверь и узкие, похожие на бойницы окошки. От развалин борделя к нему тянулся язык битого камня, в который превратились стоявшие здесь раньше дома. Если Томэ хотел преодолеть эти двести метров и сохранить при себе голову и кишки, ему нужно было, как следует постараться.

Он постарался успокоиться, но взбудораженные нервы дрожали, как струны, и в каждой тени мерещился крадущийся убийца.

— И кто во всем виноват, — прошептал он, — скажи мне кто? Правильно, во всем виноват, тот недоумок, который сорвал охоту и разозлил тебя так, что ты потерял голову. Самому быть во всем виноватым очень неприятно.

Бормотание помогло прийти в себя. Томэ повернул голову в сторону развалин борделя. Нет, с этой стороны людоед не нападет. Тогда откуда?

Порыв ветра шевельнул мокрые от пота волосы, и Томэ на миг перенеся в то время, когда с вместе с дядей бродил по южных лесам. Тогда молодые смолянки казались ему огромными, как царские деревья, а первая взрослая винтовка большой, как переносная пушка. Все вокруг пугало, а дядя только посмеивался и объяснял лесную науку.

Все верно, старик, ты правильно говорил. Хищник хитер, но это всего лишь животное. Он не понимает, как плохо человек различает запахи. А значит, людоед никогда не нападет с наветренной стороны. Томэ, повернулся спиной к ветру и поудобней перехватил винтовку. Вдоль каменной россыпи тянулась полоса низкорослой меч травы, а за ней снова начинались заросли вездесущего здесь мертвичника. Белесая в свете лун, трава давала ему еще несколько метров форы. Немного, но лучше чем ничего.