Раймонд Фейст - Коготь серебристого ястреба

Коготь вошел в дом, мучительно стараясь придумать, что бы такое ей сказать. Но прежде чем ему пришло в голову хоть что-нибудь, Алисандра переступила порог и остановилась в дверях, словно в раме от картины.

— Какой теплый вечер, — сказала она.

— Да, — выдавил из себя Коготь, чувствуя, что взмок, но вовсе не от жары. — Душновато.

Алисандра вдруг начала раздеваться.

— Пойдем поплаваем.

Коготь остолбенел от удивления, глядя, как она быстро скидывает одежду. Алисандра бросила взгляд на его лицо и расхохоталась.

— Привыкай видеть меня такой, Коготь. Помни, тебе предстоит меня рисовать.

— Да, конечно, — ответил он, а она тем временем повернулась и побежала к воде.

— Бегом! — приказала она, забавляясь его явным смущением.

Коготь скинул сапоги, рубаху и штаны и бросился вслед за девушкой. Алисандра уже плескалась в воде, когда он оказался на берегу. Юноша с разбегу бросился в озеро и ушел под воду с головой. Вынырнув, он откинул назад мокрые волосы и радостно сказал:

— Как чудесно!

Алисандра поплыла ему навстречу.

— И правда.

Коготь снова нырнул и вынырнул.

— Я сегодня не успел выкупаться. Хорошо, что ты меня вытянула на озеро.

— А пахло от тебя как всегда, — сказала она.

— А? — Он был огорошен таким замечанием. — Разве от меня идет дурной запах?

Алисандра расхохоталась.

— Это ведь шутка, простак ты этакий. — После чего принялась брызгать в него водой.

Он ответил ей тем же, и они еще долго плескались, словно дети. Потом они проплавали почти целый час, пока большая луна не поднялась на востоке, и наконец Алисандра произнесла:

— Пора возвращаться.

— Я не захватил ни полотенец, ни одежды. — Коготь словно оправдывался, что оказался непредусмотрительным.

— Воздух теплый. Мы успеем обсохнуть, пока дойдем до хижины.

Они вышли из воды и направились к дому, идя бок о бок. Коготь не мог отвести глаз от тела девушки, озаренного лунным светом. Алисандра оказалась стройной, как он и предполагал, но грудь у нее была больше, чем ему представлялось, а бедра уже, чем он ожидал, почти мальчишеские, если смотреть под определенным углом.

— Нечего пялиться. Юноша покраснел.

— Прости, я просто прикидывал, как буду тебя рисовать.

Она отвела взгляд.

— Ну да. Разумеется.

Коготь с ужасом вдруг понял, что его тело начало реагировать на ее наготу. Ему хотелось уползти в сторону и умереть, но, к счастью, Алисандра не обратила внимания на его смущение. Когда они подошли к дому, Коготь остановился у дверей.

— До меня только сейчас дошло…

— Что именно? — Она повернулась и взглянула ему прямо в лицо.

— В доме только одна кровать.

— Конечно, — сказала она и, сделав шаг вперед, прижалась к нему всем телом. Девичьи руки скользнули ему на шею, и в ту же секунду ее губы прильнули к его губам. Если Коготь и растерялся, то всего лишь на секунду, потом он крепко обнял девушку и позабыл обо всем на свете.

— Что ты там насвистываешь? — спросила она.

— Не шевелись, — приказал Коготь с улыбкой. — Какую-то мелодию, сам не знаю. Придумал, наверное.

— Мне нравится. Сможешь сыграть на дудочке?

— Думаю, да, — ответил он, отходя назад, чтобы посмотреть на рисунок, начатый тем утром. Это был уже третий эскиз с тех пор, как Алисандра перебралась в его жилище.

Впервые за то время, как Коготь взялся за кисти и краски, он чувствовал в себе уверенность, так что даже первый набросок обнаженной натуры почти не требовал исправлений. А теперь он наносил краски широкими мазками на черно-белый эскиз, приобретавший на его глазах законченность.

Первая ночь с Алисандрой прошла для него в эйфории. Он никогда не предполагал, что может испытывать к женщине то, что испытывал к Алисандре. Она была милой, ласковой, страстной и щедрой, в то же время настойчивой и требовательной в возбуждающей игре, которую затеяла.

Они почти не спали, изредка погружаясь в легкую дрему в перерывах между занятиями любовью. Наконец она объявила, что из-за голода совершенно невозможно заснуть, и он принялся стряпать, пока она сбегала на озеро выкупаться. Коготь тоже наспех окунулся, пока она ела, а вернувшись в дом, проглотил кусок хлеба с сыром, сделал пару глотков вина и снова потащил ее в постель.

Где-то в промежутках между занятиями любовью, едой и сном он умудрился оборудовать подвал позади дома, рядом с заброшенным сараем. Он обрадовался, обнаружив, что подвал начали рыть за несколько лет до него и успели сделать почти всю работу, ему оставалось только расчистить мусор, повыдергивать сорняки, сделать ступени и навесить дверь.