Макс Фрай: Энциклопедия мифов. Подлинная история Макса Фрая, автора и персонажа. Том 1. А-К

«...на возникновение легенды оказали влияние религиозно-мифологические представления о том, что некоторые люди являют собой исключение из общего закона человеческой смертности и дожидаются эсхатологической развязки...»

Оглушенный последним выпуском новостей из зазеркалья, я не успел сообразить, что от меня требуется, но поймать летящий в меня предмет все же как-то ухитрился. Это был клубок ниток — такие обычно дают котятам для игры: слишком маленький, чтобы из него можно было связать нечто полезное; нитка толстая, ярко-вишневая.

— А реакция у тебя хорошая. Близнецы, небось, вторая декада? Мог бы в боксеры пойти.

— А вот и нет. Рыба я, рыба, мокрая и холодная, — ее ошибка меня окончательно разочаровала: гадалка не должна бы ошибаться. А теперь — что ж, не вызовут ее прорицания у меня священного трепета, хоть голову о карму расшиби. Но Олла отмахнулась от досадной своей ошибки как от невидимой мошки.

— Это ты знак рождения имеешь в виду. А зачали тебя именно в знаке Близнецов, во второй декаде, гарантирую. Можешь допросить своих родителей, если сомневаешься... Дата зачатия, прими к сведению, гораздо важнее.

— Вот как? — вежливо удивился я. — Впервые слышу такую теорию...

— Все что ты здесь слышишь, ты слышишь впервые, — отрезала она. — А теперь давай-ка, запутай этот клубок.

— Как я должен его запутать?

— Да как хочешь, так и запутывай. Можешь постараться, чтобы я распутать не смогла, а можешь не стараться. Можешь всю нитку размотать и узлами завязать, а можешь только кончик. Как тебе больше нравится.

— Это такой способ гадать? — изумился я.

— Это такой способ познакомиться. Гадать я тебе не стану, сказала ведь уже. Не предскажу я тебе ни казенного дома, ни даму мечей на сердце, ни бубнового интереса на северо-западном склоне горы Фудзи. Давай, давай, запутывай. Хулы не будет, — и она вдруг заговорщически подмигнула мне и звонко рассмеялась.

Я растаял. Кажется, меня записали в «свои»; сочли достойным собеседником, в обществе которого можно пыль в глаза не пускать и даже над «делом жизни» посмеяться снисходительно: дескать, мы-то с тобой понимаем, что все фигня, кроме пчел, да и пчелы — тоже фигня, но мы никому об этом не скажем, потому что люди делятся на тех, кто ничего не понимает и тех, кто не понимает ни-че-го! И еще есть мы с тобой, единственные исключения из этого скорбного правила — примерно так как-то.

В ту пору я как раз стремился если не стать, то хотя бы прослыть исключением из всех мыслимых правил и потому весьма высоко ценил любой намек на приглашение выступить в этой роли. Следовательно, купить меня с потрохами можно было недорого. Ольге и стараться-то особо не пришлось: достаточно было одной заговорщической ужимки, остальное я дофантазировал самостоятельно.

«(От др.-инд. а-diti — „несвязанность“, „безграничность“), в древнеиндийской мифологии женское божество, мать богов...»

Нитку я послушно запутал. Надо, значит надо.

Поначалу чего я только с нею не творил. Но занятие это быстро мне наскучило; врожденное упрямство, однако, требовало, чтобы я не бросал дело на середине. Я и не бросил, но действовать решил не по вдохновению, а с максимальной эффективностью. Распустил остаток клубка, поспешно завязал с десяток узлов по всей длине нитки, собирая ее таким образом, что каждый узел становился основанием для нескольких петель разной длины: я быстро сообразил, что этот способ помогает мне всякий раз сокращать длину нитки на несколько метров, завязывая всего один узелок. Работа спорилась, через пару минут все было готово. Самый заковыристый узел я приберег напоследок. Затянул его потуже, а кончик нитки старательно растрепал на отдельные волоконца и распушил. Симпатичная такая кисточка получилась, ею бы в носу прикорнувшего после очередной битвы с портвейном ближнего пощекотать — самое милое дело!

— Ой, как все непросто! — ухмыльнулась гадалка. И добавила неожиданно драматическим тоном: — Вот сейчас я вижу тебя как на ладони. Большинство человеческих судеб похоже на партию в шахматы... Но ты ведь не играешь в шахматы? Не должен бы.

— Не играю. Несколько раз пробовал научиться, но то ли с учителями не везло, то ли сам дурак...

— Одно другому не мешает. Ты не способен к этой игре уже потому, что твоя судьба на нее совсем не похожа. Невозможно рассчитывать на несколько ходов вперед, нельзя заблаговременно принять меры и насладиться заслуженным успехом, зато и за ошибки платить не придется... по крайней мере, не всегда. Причинно-следственные связи в твоей судьбе — не то вовсе не существуют, не то возникают лишь для того, чтобы сразу же оборваться. Да, странно... А знаешь, какая игра — твоя? Нарды*. Причем ты любишь «длинные нарды» и терпеть не можешь Вackgammon... хотя судьба нередко принуждает тебя именно к этой игре. В таких случаях ты злишься и нервничаешь: вышибать шашки противника — это не для тебя. Ты не хочешь ни убивать, ни быть убитым; потому ты отдыхаешь душой, играя в «длинные нарды» — а ведь на прочих эта игра навевает скуку! Ты же блаженствуешь: инстинкт велит тебе просто идти домой, хотя вряд ли ты представляешь себе, что это за место такое — твой «дом». И не представишь, пока не придешь... Но вот еще что важно: прежде, чем сделать очередной шаг ты медлишь, отводишь глаза от собственных отражений, нетерпеливо мнущихся по ту сторону зеркал, и кидаешь кубики — испытываешь удачу. А обнаружив, что не так уж она велика, поднимаешь глаза к небу и просишь... впрочем, нет, не просишь, требуешь помощь. К слову сказать, не так уж ты корыстен, просто помощь свыше для тебя — единственный шанс уверовать, что там, «наверху», происходит нечто более любопытное, чем движение атмосферных потоков. Ведь так?