Глен Кук: Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа

– Ну так зажги свечи.

Белинда не просто советовала. Она настаивала. Но зажигать свечи было еще не время. Сначала я открыл свой любимый чулан, достал оттуда безобразный нож и предложил его Белинде.

– Если кто близко к тебе подойдет, можешь вырезать у него на лице свои инициалы.

Для себя я выбрал нож с таким длинным лезвием, что он напоминал короткий меч. Я направил острие в сторону комнаты Конфетки.

Я вошел первым, вид у меня был совершенно дурацкий. И сразу столкнулся с нашим незваным гостем, с этим чудовищем, которое почти без усилий подняло Конфетку к самому потолку. Он закрепил веревку и напоминающий плаху кусок бревна на перекладине, оставшейся торчать после ремонта. Его толкало проклятие, и он собирался угрохать Конфетку прямо на месте.

– Он растет на глазах, – прошептала Белинда.

Я не мог рта раскрыть. У меня язык прилип к гортани.

Человек продолжал двигаться, несмотря на воздействие Покойника. Проклятие давало адскую силу!

Почему Конфетка не убежала от него? Покойник замедлил бы шаги убийцы, и он бы ее не догнал.

– Ух! Белинда! Не смотри этому чудищу в глаза. У меня такое чувство, что, если он положит на тебя свой зеленый взгляд, ты пропала.

– Хорошо. – Она не нервничала. Моя девочка Белинда не из таких. Она невозмутима, как ее папочка. – Ты зажжешь свечи или дашь этим насекомым одолеть меня?

Из угла рта злодея вылетали бабочки.

Я зажег серную свечу от обычной свечки, которую захватила с собой Белинда, и поставил на пороге. Когда я ставил вторую свечу, негодяй заметил, что он здесь не один.

Боже, какой он был огромный! Вроде Плоскомордого, только еще крупнее. И где Уинчелл его отыскал? Такое громадное существо не должно бегать на свободе. Он медленно повернул голову.

– Почему ты не пырнешь его, Гаррет? Тебе нравится тянуть время, да?

Да. Потому что у меня слишком много совести. А в этот раз еще потому, что я совсем растерялся. Этого не могло быть. С убийцей девушек разделались у Гулляра. Сейчас я уже должен был лежать в постели, может, даже спать.

Гигант поднял Конфетку вверх ногами так высоко, что только голова ее касалась пола. И тут он выпустил из рук веревку. Веревка со свистом скользнула по плахе, и Конфетка плюхнулась на пол. Хотя во рту у нее торчал кляп, она начала издавать какие-то звуки, будто пытаясь произнести мое имя

Я надеялся, что она не хочет меня о чем-то предупредить. У меня не было времени выуживать из нее это предупреждение. Гигант засверкал зелеными глазами. И стал изрыгать бабочек. В основном тоже зеленых. Старик Дракир любил зеленый цвет.

Прямо у нас на глазах гигант начал стареть. Каждую минуту он становился старше на несколько лет. Рост его тоже уменьшился, хотя, чтобы добраться до него, мне надо было подставить лестницу ступенек в пятнадцать.

Он приглядывался к Белинде.

Он тяжело задышал, будто бежал против урагана. Он пыхтел и хрипел. Бабочки полетели у него из ноздрей. Довольно глупые насекомые, или заклинание в этой части было плохо продумано. Почти все бабочки летали за убийцей.

Я держал перед ним зажженную серную свечу. Бабочки не доставали меня через марлю. Правда, ему, похоже, было все равно. Он не отрывал взгляда от Белинды.

– Не смотри этому ублюдку в глаза, – напомнил я ей и отодвинулся в сторону.

Я встал на колени и пополз вперед, негодяй продолжал проделывать свой леденящий душу фокус. Я перерезал ему сухожилия за правым коленом и левой лодыжкой. До него не сразу дошло, что к чему, но он упал. Затем снова стал подниматься. Я проткнул ножом его правую ладонь и пригвоздил ее к полу. Белинда вонзила нож в левую ладонь.

– Попробуй заткнуть ему рот кляпом, Гаррет.

В ней играла кровь Контагью.

Нарастающая боль и повреждения сломили гиганта настолько, что проклятие ослабело. Тут за дело взялся Покойник. Злодей словно окаменел.

Откуда-то совсем издалека долетел шепот, будто доносимый встречным ветром:

«Ты пришел вовремя.»

Я освободил Конфетку.

– И зачем ты развлекаешься с этими извращенцами? Нет чтобы найти нормального приятного парня вроде меня.

Конфетка меня обняла. Она не проронила ни слова, даже когда Белинда пошутила:

– Может, она подумала, что тебя уже прибрали к рукам.

Конфетка только теснее прижалась ко мне, словно решила никогда не отпускать.

Бабочки порхали вокруг, как пьяные. Я тоже стал задыхаться от серного дыма. Насекомые садились на обнаженные руки Конфетки. И звали своих сородичей. Я опять подумал: вдруг эти маленькие черти переносят проклятие?