Глен Кук - Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа

Я взошел по ступенькам крыльца, вычисляя, как бы мне отыскать Белинду Контагью и скрыть это, пока я не разберусь с Краском и Садлером.

– Где вы были? – спросил Дин, прежде чем дверь открылась достаточно широко, чтобы меня впустить.

– Ты мне кто, мать родная? Тебе до всего есть дело? Почему ты встреваешь, когда я разговариваю с Его милостью?

Неплохо бы еще отпустить несколько колкостей насчет ведения хозяйства. Так хочется, чтобы в доме было чисто, но при этом чтобы ничего не делать самому.

Дин видел меня насквозь. Он был стар и медлителен, но отнюдь не дряхл. Он фыркнул и отправился на кухню, но у двери кабинета остановился:

– Чуть не забыл. К вам пришли. Ждут в маленькой гостиной.

– Да?

Небось новая кошка, которая исцарапает мне все ноги? Или Брешущий Пес с ночным донесением?.. Нет. Амато был бы в комнате напротив, они с Покойником обмениваются безумными идеями. Проповедники?

Есть только один способ выяснить.

Я открыл дверь.

Время шло. Я пришел в себя, лишь когда женщина вспылила:

– Что, так понравилась? Или ты язык проглотил?

– Простите. Я ожидал увидеть не вас.

– Тогда нечего пялить глаза, как шимпанзе. Невидаль какая!

– Ваш отец только что нанял меня для того, чтобы я вас разыскал, Белинда. В своей обычной вкрадчивой манере он предложил мне эту работу и лишил меня всякой возможности отвергнуть его предложение.

Она тут же притихла и уставилась на меня.

– Его кучер привез меня домой. – Я вернул ей взгляд. Мне понравилось то, что я увидел. Ее внешность радовала глаз. Она по-прежнему любила черный цвет. И он по-прежнему ей шел.

– В черном вы выглядите замечательно. Немногим женщинам так идет черный цвет.

Она была хороша в чем угодно или без всего. У нее все было на месте, хотя у меня создалось впечатление, что она старается спрятать свои формы.

И тут замяукала кошка.

Интересно, где Дин прячет эту зверюгу.

В этот вечер Белинда не была похожа на жертв нашего маньяка. Короткие, цвета воронова крыла волосы оттеняли бледность кожи и яркость губной помады и по контрасту с ними выглядели совершенно необыкновенными. Я подумал, что, возможно, эта бледность – семейная особенность и через несколько лет Белинда будет походить на своего отца. Сейчас она была такая, как у Морли, а не такая, как у Гулляра, хотя и там, и там она была очень хороша. У Гулляра она, наверное, носила парик, и он делал ее в точности похожей на жертвы убийцы.

О эти женщины, они загадочны и многолики!

И все-таки я люблю их, да, люблю, несмотря на все их хитрости. Белинда встала, будто собираясь удрать.

– Мой отец? У моего отца…

– Ваш отец не вполне в твердой памяти и утратил способность самостоятельно передвигаться. Его помощники напали на меня, привезли к нему в поместье и разыграли целый спектакль, чтобы показать, что они исполняют его волю. Ах! Извините меня. Я Гаррет. Дин сказал, что вы хотите меня видеть. Я очень рад.

Я мечтал с вами встретиться с того самого вечера в Домике Радости. Она была в недоумении:

– В Домике Радости?

Она начала боком, едва заметными шажками двигаться к двери. Она уже не хотела меня видеть.

– Несколько недель назад. В Зоне безопасности. Вы вбежали и похитили мое сердце. А потом какие-то хулиганы пытались похитить вас. Помните? Большая черная карета. Старик с зелеными глазами, изрыгающий бабочек. Похищение кончилось как в сказке: доблестный странствующий рыцарь спасает несчастную девицу.

– Вы, наверное, сидели на диете. Тогда вы были сантиметров на десять выше и весили килограммов на двадцать пять больше.

– Ха! Ха! Это Плоскомордый. Мой приятель. Он мне немного помог. Когда вы убежали, даже не сказав спасибо, мое сердце разбилось.

– Спасибо, Гаррет. Вы загораживаете проход.

– Серьезно? Вы шустрая. Я сказал Плоскомордому, что вы шустрая. И я всем сказал, что вы умная. В чем дело? Я загораживаю проход? Но я думал, вы хотите меня видеть.

– Это было до того, как вы сказали, что работаете на мерзкую парочку.

– Разве я так сказал? Я этого не говорил. Я не мог этого сказать. Обо мне давно всем известно, что я отказываюсь работать на них и на вашего отца, хотя несколько раз я по недоразумению кое-что для них делал.

Я попытался растянуть рот в своей знаменитой мальчишеской улыбке, от которой девичьи сердечки начинали выскакивать из груди.

– Хватит молоть чепуху, Гаррет. Выпустите меня.

– Не вижу необходимости.

– Вы не потащите меня к этим мерзавцам?

– Ни в коем случае. Зачем мне это? Если я это сделаю, за мою жизнь никто не даст и ломаного гроша.