— Его императорское величество Царь Полонский и Великий Князь Урмарский, Император великой Лиссуронской империи Ваурий тринадцатый, — и на одном дыхании продолжил: — И ее величество, императрица Мэринариэ.
После этого, буквально на одном вдохе, были перечислены все четверо императорских отпрысков с указанием всех регалий и титулов каждого.
Ваурий шествовал к трону. Невысокого роста, слегка полноватый, он имел магнетическое свойство — владеть толпой. Склоненные головы, почтительные поклоны и реверансы. И тишина, в которой отчетливо слышен каждый шаг императора. Шелест юбок, идущей чуть поодаль императрицы, лишь подчеркивал подобострастие, витавшее в воздухе.
Наконец пустовавший до этого трон обрел своего законного хозяина. Дирижер, дождавшийся царственного кивка, в какой‑то невероятной неистовости взмахнул рукою, и музыканты дружно грянули гимн. Первые звуки которого разнеслись по залу громовым раскатом.
При последних звуках музыки император махнул рукой, словно давая позволение 'вольно'. И море гостей ожило напускной непринужденностью. Многие придворные заметили, что император был чем‑то озадачен.
Всерадетель же, незримо как просочившийся вслед за венценосной четой, напоминал весеннего грача — отощавшего, потрепанного дальним перелетом и зимними ветрами, и настороженного.
Инквизитор, наоборот, был приветлив и по — напускному оживлен. Эти два старых лиса оба нутром чуяли: сегодня грядут перемены. Добрые или худые? Если учесть, что все перемены начинаются с разочарования, им же и заканчиваются, ответ напрашивался сам собой. Стабильность же вещь ценная, нужная, но хрупкая. Именно поэтому был жив всерадетель. Именно поэтому инквизитор копал исподволь, не действуя в открытую, и именно поэтому Ваурий тринадцатый восседал на троне, а не на баррикадах, отбиваясь от магиков, идущих на штурм резиденции.
Перевороты бывают часто. Гораздо чаще, чем обыватель мог бы себе вообразить. Только тихие, именуемые преемственностью, видны они не сразу и не большинству. Всерадетель был умен и понимал, что баррикады позволяют влезть на трон, но не удержаться на нем, а он планировал именно удержаться у власти. К тому же, на революцию нужны деньги, потому как трезвые подпольщики брать резиденцию императора не станут. А посему, хоганов дланник тщательно, уже много лет, готовил империю и императора к таким условиям, при которых любой шаг как самого властителя, так и его армии будет заведомо проигрышным, и Ваурию не останется ничего иного, как стать монархом, который царствует, но не правит. Император передаст всю реальную власть в руки хоганова пастыря, а со временем и императорские регалии… лет через пять, когда в умах всех граждан воцариться мысль, что всерадетель априори важнее Ваурия.
Но что‑то подсказывало прожженному интригану в рясе — сегодня над его многолетним планом нависла угроза. Какая? Да он и сам не знал, но верную охрану поставил, уравновесив силы дознавательского отдела, гвардейцы которого традиционно отвечали за безопасность на приёмах такого толка.
Наконец со стороны площади раздались умеренно громкие крики и гул приветствий — это посольство веремцев подъезжало к императорской резиденции.
Следуя протоколу, городские старшины в суконных хламидах, в сопровождении восьми дознавателей с факелами в руках, вышли, дабы встретить прибывших. Старшина торгового сословия, прокашлявшись, произнес приветственную речь и пригласил следовать веремцев за ним в саму резиденцию.
Для него высокие, тонкокостные и светловолосые гости показались все на одно лицо. Люди как люди, только светлые больно… Ну остроухие, ну с хвостами — не с рогами — копытами же и нетопыриными крыльями. В Хогана верят опять же, да и дела вести с ними можно — не обманывают, цену честную за меха дают, товар хороший, качественный везут.
А то, что бледные — может, это их знать только такая? Наши вон, благородные фьеррины ноне тоже все, как одна, что вешний снег — пьют уксусу, да белил на лицо наносят: мода пошла такая. А лица баб деревенских, что у бронзовых статуэток, даже по зиме… солнце оно такое — метит тех, кто поты под ним льет.
Делегацию веремцев повели по тому же парадному проходу, по которому недавно шествовала вереница гостей.
* * *
Свечой ранее, парадный вход в зимнюю императорскую резиденцию.
— Веди себя, как подобает великосветской фьерре. — Эрден был внешне спокоен, даже скучен. Маска уставшего от жизни повесы была ему не внове. Но Васса чувствовала, что за этим фасадом скрыт шторм.
Читать дальше