Надежда Мамаева - Ловец

Весенний рассвет в горах. Каждый раз – чудо. Горящие алым шапки ледников, и сумрака покров в долинах. Тишина, которая оглушает. Чистый воздух. Им невозможно надышаться. Каждый раз кажется, что для абсолютного счастья не хватает ровно глотка этого первозданного покоя.

Сегодня туман, что стелился по расщелинам, казался особенно густым, молочным. Про такой горцы говорили: может укутать в шаль вечных снов.

Мужчина, выбежавший из штольни на террасу, взмыленный, запыхавшийся, выругался и выкинул в обрыв бесполезный разряженный револьвер. Пот градом тек по его седым вискам, сердце билось о грудную клетку в рваном ритме, свистящее дыхание то и дело сменялось покашливанием. И не мудрено: гремучий пещерный газ вдоволь сдобрил воздух там, внизу.

Беглец зажал ладонью рану на плече и оглянулся. Топота еще не было слышно, но он знал: пройдет меньше минуты, и его настигнут.

Взгляд ввысь, словно подстреленный заранее просил у неба прощения за задуманное.

– Не дождешься, – зло выплюнул он и, набрав побольше воздуха в грудь, крикнул что есть мочи: – Э-ге-гей!

О горах он знал даже больше, чем всё. Легенды и предания, научные выкладки и магические расчёты. Его жизнь была посвящена им. И лишь малая толика – семье, вернее, тому, что от нее осталось. А сейчас не будет ничего: ни жизни, ни семьи. И его самого не будет.

Гора откликнулась на зов. Эхо прокатилось по склонам, отразилось от вершин, ударилось о глыбы, сдвинуло с места каменную крошку. Она полетела вниз, пихая по пути соседок габаритами поболее, и вот уже со склона понесся камнепад, толкнувший в свою очередь целый пласт, подмытый вешними водами.

В грохоте лавины потонули и выстрелы, и отборный мат, и мольбы к Престололикому. Ни небо, ни земля не услышали голосов мелких людишек, когда изволила заговорить гора.

– Моя медовая, просыпайся, – нежный голос мужа с характерной утренней хрипотцой прозвучал у самого уха. Невесомый поцелуй в висок я почувствовала сквозь сладкую негу.

– Грег, еще две минуточки, – пробормотала сонно, зарываясь в одеяло.

Супруг проявил настойчивость, и его рука скользнула в вырез ночной сорочки.

– Ну зачем ты начинаешь? Так же хорошо спали, – пробормотала я, отчаянно цепляясь за ускользающее сновидение.

– Я подумал, что моя замечательная женушка захочет проводить своего котика. Ведь я сегодня уезжаю на целый день на верфи… – протянул соблазнитель и поцеловал. На этот раз в губы, окончательно прогоняя остатки ночных грез.

Все же мне достался прекрасный супруг: чуткий, внимательный, обаятельный. Это не считая того, что он умопомрачительно красив, в отличие от заурядной меня.

Едва я откинула одеяло, мне протянули пеньюар.

– Солнышко, тебе стоит одеться. В комнате промозгло. Ты можешь снова простудиться… Целитель и так опасается за твое шаткое здоровье. У тебя еще не прошел до конца кашель.

В этом была я вся. То шмыгающая носом, то со слезящимися глазами, то с раздражением по всей коже. Постоянно. Если не одно, так другое. Дни, когда я была абсолютно здоровой, можно пересчитать по пальцам. Не мудрено, что меня, перманентно чахнущую жену муж окружал сверхзаботой.

Я вышла в холл проводить Грега. Чмокнула его в щеку на прощанье.

– Моя медовая, какие у тебя были планы на сегодня? – уже почти на пороге спросил супруг.

Я пожала плечами. Последнюю неделю все дни я проводила одинаково: лежа в постели с дамским романом, кружкой горячего липового чая и медовой коврижкой. А все оттого, что опять умудрилась где – то подхватить простуду. И это на исходе лета, в особняке, где даже в самый жаркий месяц топят камины.

Но сегодня такой день, который я просто не могла провести под одеялом.

– Думаю, что пройдусь по магазинам, – чуть смущенно я поведала супругу.

На лицо Грега набежала мимолетная тень, словно мой променад был не менее важен, чем котировки акций на бирже.

– Хорошо, Хло, тебе и вправду стоит развеяться. Только оденься потеплее и долго не задерживайся. Ты еще не до конца оправилась, – в его словах слышались мягкий упрек и увещевание.

Дверь за Грегом закрылась, а я все еще глупо улыбалась. Не знаю, сколько бы я простояла, если бы не появилась служанка.

Лили, молоденькая горничная, вошла в холл со стопкой отглаженного белья.

– Леди, что же вы босиком стоите! – воскликнула она. – Не ровен час опять сляжете…