— А кто хоть такие были эти… прелюбодеи‑то?
Толпа жаждала подробностей. Фьерра Зи — Зи была женщиной приличной, и разочаровать сразу стольких было выше ее сил. Поэтому чего она не знала, то домыслила.
— Один чернявый, с седыми висками, солидный и аки мракобес злой. Заправлял всеми. И колдовством балуется наверняка. А как иначе превратил девицу рыжеволосую в белобрысого мужика, да и девку паскудную, языкатую, тоже невесть откуда взятую. Они‑то и сманили силой да хитростью втроем к себе парнишку.
На вопрос: где сие интересное действо имело место быть, фьерра ответила весьма размыто, чтобы не позорить имя ее весьма славного и благопристойного заведения. Уже к вечеру рассказ, обросший невероятными подробностями, дошел до ушей главного Армикопольского инквизитора.
Согласно слуху, средь бела дня семеро чернокнижников прелюбодействовали на базарной площади, чаруя при этом молнии, колдуя невинных дев в бородатых мужиков и превращая всех мальчишек окрест в чурбаки (почему в чурбаки, инквизитор так и не понял). А над этаким непотребством летала голая ведьма на метле и зело жутко хохотала.
Инквизитор был мужчиной солидным, немало повидавшим, а потому усмехнулся, но понимая, что в каждой сплетне лишь доля сплетни, повелел разобраться во всей этой нелепице.
Подчиненные, не обрадованные начальственным указом, подошли к делу спустя рукава. Но, дабы не получить нагоняя за халтурную работу, решено было всех подозрительных чернявых с седыми висками, встреченных на улице в Армикополе, проверить на предмет причастности к чернокнижию святыми Фарамовыми мощами. Частица оных была заключена в специальной бляхе, имеемой в каждом городе империи аккурат для таких целей.
* * *
Леш с отрадою в душе наблюдал за мытарствами Иласа, пытавшегося влезть в дамское платье. Корсет на блондине помогал зашнуровывать лично дознаватель, несмотря на явный протест самого обряжаемого. И, хотя Илас сыпал проклятьями и всеми карами небесными и земными, усилиями троицы удалось привести его в более — менее благопристойный для фьеррины вид.
Парик, спутавшийся от небрежного к нему отношения, линялой тряпкой свисал на нос ряженому, придавая тому сходство с чучелом Ульраны — зимы: рыжим и патлатым. На все возражения блондина, что женскую личину он больше не оденет, Эрден безапелляционно заявлял:
— Твои портреты не только углем, но и красками намалеванные, у каждого городского шептуна имеются, а не заметить блондинистую орясину в толпе, да еще и с надменной рожей, тяжело.
Илас скрежетал зубами, но подчинялся. Васса тоже не была в восторге от горбатой перспективы, но своего возмущения не высказывала. Надо, значит, надо, поэтому, как говориться, улыбаемся и пляшем, в смысле, переодеваемся.
На улицу из дома честная и не очень компания выбралась без приключений. Квартет представлял собой идиллическую картину: герр под ручку с фьерриной (правда, слегка помятого вида), компаньонка, бдящая нравственность молодых и служка, несущий узелок с вещами. Вечерняя улица не то чтобы полная народу, но и не безлюдная, расслабляла настраивая на вальяжный променад.
Эрден вышагивал с улыбкой абсолютного и влюбленного идиота и периодически шептал на ухо Иласу: 'Не забывай рассеянно улыбаться. Мы влюбленные, проведшие бурно ночь'.
Блондин как‑то спросил: 'Зачем по — идиотски то улыбаться?'. Дознаватель резонно возразил: 'Улыбка соответствует образу. У тебя сейчас такой вид, будто ты всю ночь в стогу провел, то есть провела. А постная физиономия портит эту замечательную догадку'.
По итогам совещания в нумере фьерры Зи — Зи было решено выбираться из города, осмотрительно запасясь провизией и дорожной амуницией, а потому все четверо неспешно продвигались к торговым рядам, где можно было разжиться требуемым.
Двоих, в серых коротких плащах с подбоем землистого цвета, одинаково — строгих, сосредоточенных и оттого по — родственному похожих мужчин Эрден заметил не сразу. За что и поплатился. Дознаватель полагал, что искать в первую очередь будут Вассу, на худой конец, Иласа, но никак не его. А потому сконцентрировал все свое внимание на 'фьеррине' с компаньонкой. Когда заметил инквизиторов, бежать уже было поздно, оставалось только надеяться, что судьба все же не даст сплестись их жизненным путям в змеиный клубок…но некоторые шутки фортуны можно понять только при отсутствии чувства юмора.
— Герр не уделит нам толику своего ценного внимания? — слегка сипящий голос, словно человек лебезил перед кем‑то, настолько противным его душе, что это чувство вырывалось из груди с придыханием.
Читать дальше