Ганс Бандильерос - Заурядный человек

Забежав домой, я радостно провозгласил с порога:

– Отмучался!

Сигуре услышит, а Акисаме-сана уже недели две нет. Он пошёл путешествовать по горам и горным деревушкам, в поисках прекрасного пейзажа… Художник, блин. Одного меня с моей любимой в моём же доме оставить – он либо недооценивает серьёзность наших отношений, либо переоценивает мою педантичность в личных делах.

Сигуре выглянула с кухни:

– Хорошо. Обед.

– Иду, любовь моя, иду! – я прибежал и вместе с Сигуре мы уговорили на двоих пиццу.

Время было вечернее, шесть часов, так что я наконец получил возможность поговорить с Сигуре. Днём она вечно чем-то занята. Нашла в городке древнюю кузницу, оставленную тут предками, в состоянии руины и восстановила её до рабочего состояния. За это время кузница стала местной достопримечательностью, как и сама Сигуре. На мою девушку облизывались, пожалуй, все мужчины Гисвиля, от двенадцати до девяноста двух лет. Сигуре пропадала в кузнице, куя всякую мелочь, которую с радостью покупали за приличные деньги местные – лишь бы дали посмотреть это эротическое шоу – Сигуре за работой.

– Я рад, что наконец всё завершилось. Завтра получу диплом о школьном образовании и свободен…

– А дальше? – спросила девушка, – Институт? Академия?

– Нет, – пожал я плечами, – при желании, сдам экзамены так же и в институт. Но мне это просто не нужно, у меня есть всё, что нужно. При текущем уровне финансовых запасов в драгметаллов, голодным я не останусь. Так какой смысл? Займусь тренировками.

Сигуре несмело улыбнулась, после чего я встал из-за стола и спустился в погреб, за бутылочкой вина, которую берёг на такой случай. Разлив его по бокалам, поставив на стол лёгкие закуски, я произнёс первый тост, «за любовь», после чего разговор пошёл намного оживлённее:

– Кстати, Акисаме-сан не говорил, когда вернётся?

– Нет. Ничего не говорил. Скоро, наверное. Он знает, когда у тебя экзамены.

– Кстати, – изобразил я серьёзность, – он же вроде обещал мне тренировки… причём суровые.

– Обещал, – согласилась Сигуре, – придёт и узнаем. Мне он ничего не говорил. Только жаловался, что ты будешь целый месяц бездельничать…

Это было так похоже на Акисаме-сана…

Пока суть да дело, бутылка подходила к концу. Сигуре мне пожаловалась:

– Почему ты против… кузницы?

– Я думаю, что в основном мужчины приходят туда не для того что бы купить у тебя что-то… – вздохнул я, – а скорее посмотреть за процессом…

– А что в нём не так? – удивилась Косака. Эх, вот как бы ей объяснить… А, лучше на примере.

* Утро следующего дня. *

Проснулся я с жуткой головной болью. Если пиво мой организм ещё переваривал, то вино оказывало ударное действие и приводило к непредсказуемым последствиям.

Отлежав правую руку я попробовал выдернуть её, но не получилось – на ней лежала Сигуре. Спала, как ангел. Я начал припоминать – как вчера целовались у камина, как я её повёл в спальню, как… да, хорошо же я выпил.

От моих телодвижений проснулась Сигуре. Проснулась и минуту втыкала, где она вообще находится. Я за это время успел привстать на руках и посмотреть на мою ненаглядную. Да, хорошо мы покутили… Сигуре тоже встала, но вместо того что бы уйти, перекинула через меня ногу и спустя мгновение оказалась надо мной, сдавив бока коленями.

– Кенчи? – она опустила взгляд, посмотрев мне в глаза, – ты должен на мне жениться…

– Э… – я поелозил, – а ты в этом сомневалась, любовь моя?

– Нет. Но ты должен жениться. Немедленно.

– Что прям сейчас что ли? – удивился я, – постой, давай оденемся, и обо всём поговорим.

Сигуре помолчала несколько секунд, после чего кивнула и слезла наконец с меня, тут же схватив в охапку свою одежду, убежала, сверкая голой попкой, в свою комнату…

Ну блин я и попал!

«Хотя… если подумать, какого хрена?» – задал я себе вопрос, ища труселя.

Вопрос, между прочим, с глубоким философским смыслом. Какого хрена я попал? Сигуре – не уродина, не стерва. Чего бояться? Жизнь вся такая – родился, учился, женился, а в конце концов всегда смерть, так зачем же париться так, как будто мы можем изменить конец? Живи и радуйся! Жена – красавица – радуйся. Молчаливая – радуйся. Радуешься – радуйся! Как говорится, давайте радоваться! Петь и ликовать… напевая эту песенку я и вышел, найдя всё-таки свои труселя. Санузел в каждой секции был свой, поэтому я потратил ближайшие пять минут на окончательное успокоение и обретение гармонии под струями горячей, обжигающей воды. Вытеревшись махровым полотенцем, я спустился вниз, в кухню. К ней примыкал маленький, на десять персон, обеденный зал, в котором и сидела Сигуре. От вчерашнего ужина ничего не осталось, но в холодильнике ещё можно было найти что-то вкусненькое, в виде пирожных. Заварив чаю, я прошёл к девушке, которая уже оделась в домашнее – короткие шорты и фисташково-зелёная футболка, с рисунком какого-то самурая из японского мультика. Сигуре взяла чай и пирожное, после чего, быстро перекусив, заговорила опять тем же тоном: