Дарья Беляева - Ночной зверёк

— Достроена лишь часть комплекса, — пояснил Шацар, перехватив ее взгляд. — Впрочем, твой отец постарался закончить проект в максимально сжатые сроки. Я хотел бы иметь круглосуточный доступ к этой точке земли.

— Чтобы отобрать Слезы? — спросила Амти. Руки и ноги не немели от отсутствия движения, это вообще не было неприятно, Амти просто не чувствовала своего тела. Ей стало страшно.

— Нет, конечно, чтобы стрелять в ворон из винтовки со сбитым прицелом, — сказал Шацар абсолютно серьезно. Он сделал шаг к ней, Амти попыталась отступить, но тело ей не повиновалось.

— Ладно, Амти. Мне жаль, что все придется закончить так, но мне нужны Слезы и не нужны свидетели. Сердце или голова?

— Что?

— Как ты предпочитаешь умереть, девочка?

Когда он оказался совсем близко и протянул руку за флаконом в кармане Амти, то вдруг замер. Он втянул носом воздух, будто запах, исходящий от нее был самым лучшим, что он когда-либо чувствовал. Амти вспомнила, как отреагировала она сама в пустоте, и как отреагировал потом Ашдод.

Шацар закрыл глаза, он был как учуявший кровь хищник. По его губам скользнула улыбка, не придавшая ему эмоциональности. Он принюхивался к ней ровно так же, как она принюхивалась к пустоте.

Потому что она умылась ею, вот почему. Потому что он был…

— Вы — Инкарни, — сказала Амти и сама себе не поверила. Он с удовольствием втянул носом воздух у ее виска, как будто не услышал, что она говорила. Шацар был намного выше нее, Амти едва доставала ему до плеч. Теперь, когда он склонился над ней, Амти почувствовала его запах — запах горького одеколона.

А потом он поцеловал ее, и она снова смогла двигаться, потому что, наверное, он потерял контроль. Амти смогла двигаться, почувствовала руки и ноги, но не шевельнулась, сердце билось в груди, как спятившая птичка.

Во снах Амти он никогда не целовал ее, и теперь Амти не знала, как целовать его в ответ. Губы у него были холодные, будто у трупа, а язык горячий. Он целовал ее страстно и голодно, как Амти никогда бы не подумала, что ее могут целовать.

В этот момент она ненавидела и любила его в равной степени. Она хотела его убить, она хотела его. Он хотел убить ее, он хотел ее. Амти вспомнила томящее возбуждение, которое охватило ее в пустоте и подумала, что что-то подобное, наверное, одолевало сейчас Шацара. Пустота не причиняла им вреда, она взывала к их сути.

Шацар был Инкарни, как и она, оттого он целовал ее сейчас. Она одурманила его, значит у нее было время, чтобы найти какое-нибудь оружие, вырубить его и сбежать. Так бы, без сомнения, на ее месте поступила Мескете.

Шацар коснулся губами ее шеи, укусил. Может быть, у него в кармане есть пистолет, подумала Амти, она поцеловала его в губы, внизу живота было горячо и почти больно. Амти попыталась запустить руки ему в карманы пиджака, именно в этот момент он подхватил ее на руки, легко, как игрушку, усадил на стол. У него были властные прикосновения, и Амти не верила, что все происходит с ней, и ей хотелось еще секунду подумать, что это сон.

На столе не было ничего особенного, даже ручки, чтобы воткнуть ему в глаз. Зато Амти увидела кое-что, что совершенно не ожидала увидеть.

Кукольный домик. Удивительно точное, и в то же время умилительно-игрушечное изображение довоенного особняка. Кружева, крохотные фарфоровые сервизики, кроватки с балдахинами, медные ванны, камин в гостиной с язычками пламени из светящейся бумаги, игрушки в игрушечной детской: зайчики, медведи, еще более крохотные фарфоровые куколки размером с ноготь, сидящие за маленьким столиком. Комоды и сервизы, картины и стулья с высокими спинками в гостиной, книги в библиотеке с крохотными золотистыми буквами по корешкам — все было передано со скрупулезной точностью аутиста. Окно открывало вид на картинку с маяком в центре северного, безымянного моря. Мечта маленькой девочки, отстраненно подумала Амти, чтобы отвлечься от жара внутри, вот бы мне такой. Мне бы такой, а ему — зачем?

А потом она заметила, что вовсе все не так мило, как ей представлялось в начале. Здесь были куклы, изображавшие девочек в кружевных платьях, белых носочках и лакированных туфельках. Пять маленьких девочек, красивых маленьких принцесс с золотистыми волосами. Одна сидела в ванной, ее голова валялась рядом, а пятна красной краски украшали все вокруг. Еще одна лежала рядом с камином, Амти сразу ее не заметила — она была больше похожа на уголек, мало что выдавало в ней куклу, разве что сохранилось фарфоровое личико, испачканное в саже, но краска глаз и губ слезла с него. Третья была распята, кровь из ее рук и ног спускалась четырьмя красными, атласными ленточками, чуть колышущимися от движения. Четвертая была покрыта рисунком, дотошно изображавшим мышцы — она была без кожи. А пятая, самая маленькая, была подвешена на крюк в погребе для мяса, прямо рядом с анатомически безупречными тушками игрушечных свиней.