Андрей Басирин: Убить Ланселота

— У вас короткая память, людишки. Я — Эра Чудовищ, тот, кто дал вам силу и власть. Мнилось мне, что знамений достаточно… Но нет. Я ошибся.

Уголки губ мертвого лица разочарованно опустились. Лир и Махмуд, не сговариваясь, придвинулись к председателю. Расшитые рунами халаты придавали им праздничный вид. Словно рождественская открытка: снег, сосны и три волхва под медовой звездой.

— Воронье кричит, надрывается. В небе повисла комета. С ее появлением заканчивается Эра Чудовищ. Я заканчиваюсь, я! Неужели вы забыли собственные легенды?

— Легенды? — Председатель огляделся, ища поддержки. — Но это невозможно… это… это как бы противоестественно даже. Я бы сказал, наверное…

Вздох пронесся над полянкой.

— Да, господа, — объявил Казначей. — Вновь родился вечный бунтарь. Ланселот. Отныне ваши звери великие в опасности.

— Но это невозможно! — Графиня Исамродская заломила руки. — О боги!… Да как же это?… Без зверей?… Быть не может!… Вы врете!… Скажите ему, Лир. Да, и вы, Махмудик!

Дюжинцы загомонили, забубнили, как испуганные дети. Мужественней всех оказался председатель. Выждав, когда короли успокоятся, он объявил твердым голосом:

— Э-э-э… Значица, так, господин Казначей. Мы, конечно, не против неумолимой поступи прогресса…

— …но?

— Я сказал «но»?… — В лице старого жреца проступило удивление. — Разве?

— Ваше преосвященство!

— Ну хорошо, хорошо. Ладно. Не будем спорить. Эры действительно должны меняться. Это закон. Но спросим себя: готова ли наша общественность к переменам? Что скажет народ?

— Мой народ не готов.

— И мой.

— Мой тоже, — понеслось со всех сторон. — Очень консервативная нация, знаете ли.

— Итак, — подытожил председатель, — мы все видим. Рождение Ланселота — это знаменательное событие, без него невозможно развитие общества…

— …но?

Опять это проклятое «но»! Его преосвященство поморщился. Прямота и недвусмысленность нарушали его жизненное кредо. Старому жрецу больше по душе были пути обходные, неявные. Намеки, полунамеки, тени, полутени…

К сожалению, Казначей Пыли так не думал:

— Но, ваше преосвященство?

— Но на этот раз Ланселот родился преждевременно. Да, господа. Его надо убить. Или обезвредить.

— Браво, ваше преосвященство! Порадовал старика, порадовал… И вы согласны мне помочь?

— Несомненно, господин!

— Что ж… — Известковый палец вытянулся в сторону шарлатана: — Ты. Да, ты. Подойди сюда.

— Я?

— Ну не я же. Иди, не бойся. Не съем. Ха-ха. Шутка!

Когда Фортиссимо приблизился, Казначей сообщил:

— Бунтарь родился в твоих землях. Ты знал это?

— Нет, господин. В Тримегистии давно не переписывали население.

— Зря. Дело хорошее. Рекомендую. — Белая рука протянулась к небу. — Так вот, Ланселот родился в Тримегистии. Мы не знаем, под каким именем. Не знаем, где. Известно лишь время — сейчас.

Пальцы Казначея прикоснулись к комете. Они сомкнулись. Сжали комету и…

…медовое сияние погасло. На белой ладони лежала сверкающая жемчужина.

— Возьми это, Бизоатон. Найдешь Ланселота и погубишь. Иначе вашим зверям не жить. — Жемчужина упала в ладонь тримегистийца. — Я же присмотрю за вами. Облик Архитита мне нравится. Стану править Анатолаем. Временами буду гостить у вас — то у одного, то у другого. Нечасто, не бойтесь. Итак, до встречи, господа!

Эра Чудовищ исчез. О его присутствии напоминала лишь оленья шкура на снегу. Его преосвященство пошевелил шкуру носком башмака:

— Вот оно как… Ланселот, значит. И как на грех — в Тримегистии, — он укоризненно посмотрел на Бизоатона. — Не ожидали от тебя. Подвел, брат.

Коротышка поперхнулся:

— Клянусь, господа! В три… нет, в два дня все устрою. Не жить ему!

— Успокойтесь, ваше магичество. Мы вам верим, верим. Но и вы, уж будьте добры, не подведите.

В молчании дюжинцы вернулись обратно. Ударили лиловые вспышки порталов — числом одиннадцать. Правители возвращались по домам.

Вороны недоуменно посмотрели на опустевшее небо.

— Ну что? Значит, кар?

— Вот тебе и кар-р, дурра. Грошдества не будет. Спи, давай!

Ветка опустела.

Булькнула клепсидра в углу опустевшего зала. Стрелки на циферблате застыли, показывая без одной минуты двенадцать. Время Террокса остановилось на рубеже эр, и ни одна толком не была властна над этой землей.

Так прошло двадцать три года.

А потом еще сто лет.

Июньский лес плыл в кипучем зеленом сиянии. Щебетали птицы; белки сварливо переругивались, деля шишки… а впрочем, Эра их знает, что они делили. В воздухе витали ароматы хвои, зверобоя, иван-чая; откуда-то тянуло дымком костра. Аппетитно пахло овсянкой и мясным бульоном.