Андрей Басирин - Убить Ланселота

Поднялась буря. Стрелки стоя аплодировали мятежному капитану. Реми все порывался сказать; наконец ему позволили, и он, расцвечивая повествование «фугами» и «тремолами», произнес ответную речь. И понеслось.

— Хоакин! — прозвенел над ухом тоненький голосок. — Не верти головой, Хок. Это я, Маггара.

— Что с д'Арлатаном?

— Он не тот, за кого себя выдает. Но главное — Антуанетта! Она…

— А теперь, — возвысил голос Реми, — овеянная девятилетиями традиция. Наш гость благодарит капитана за пир и вручает ему ценный подарок. Просим, просим господин д'Арлатан!

Граф поднялся. В руках его поблескивала лаком маленькая плоская шкатулка.

— Безмерно польщен, господа, — раскланялся граф. — Польщен и тронут. Вот мой дар. Примите с восхищением.

Хоакин засунул шкатулку за пояс.

— Премного благодарен, господин д'Арлатан. Вот только сдается мне, что вы продешевили… ваше ма-гичество.

— Магичество? — Граф захихикал. — Боюсь, вы меня с кем-то путаете.

Истессо вытащил из ножен шпагу:

— Отнюдь. Вы — Бизоатон Фортиссимо, шарлатан Тримегистии.

— Хок, опомнись! — закричал Реми. — Он же ни капли не похож!

Острие замерло в дюйме от горла д'Арлатана.

— Наш шарлатан — маг. Всем известно, что он меняет лица, как перчатки, а перчатки, как убеждения. Прошу, ваше магичество, снимите маску.

— Не узнал, брат… плохо, — отозвался тот. — А ведь мы с тобой давно знакомы.

— Ай-яй-яй, — произнес женский голос, — стыдно, Истессо. Меня вы совсем не принимаете в расчет? Какая беспримерная политическая глухота!

— И слепота, — поддержал граф.

— И насморк.

Антуанетта провела ладонью над лицом, и о чудо! — внешность перезрелой сухонькой красотки развеялась словно облачко мела. Рядом с графом стоял коренастый человек в фиолетовом колете с буфами, при шпаге и ордене Зверя. На правом глазу оборотня красовалась черная повязка. Голову украшала шляпа с короной и серебряными рунами.

— Приветствуйте своего шарлатана, мерзавцы! — произнес он.

— Но как же… Бизоатон…

Д'Арлатан также разлетелся облачком мела. Вместо него стоял невысокий худенький юноша, похожий на галчонка. О нем Хоакин до-чиха мог бы порассказать многое: Неддам де Нег, первый министр, был частым гостем в Деревуде.

— Как вам маскарад? — весело поинтересовался одноглазый. — Похоже, наша маленькая проказа удалась.

Оцепенение среди разбойников длилось недолго. Верноподданнический дух победил; грянули аплодисменты. Реми склонился перед шарлатаном:

— Выше всяческих похвал, ваше магичество! Д'Арлатан — не шарлатан. Шарлатан — не д'Арлатан. Очень неожиданно. И ново! Примите мои поздравления!

— Но где же Бизоатон? — тупо повторял Хоакин.

— Все просто, друг мой. — Неддам выдержал торжественную паузу. — Тримегистийский шарлатан Бизоатон Фортиссимо скончался два дня назад. Перед вами — новый шарлатан Тримегистии, его магичество Фью Фероче.

Одноглазый раскланялся.

— Шарлатан умер, — разнеслось над лесом, — да здравствует шарлатан!

— Это не все, — продолжал первый министр. — Истинная цель нашего визита — проверка состояния дел на местах. Недавно пришла анонимка… — да, сударь! — сообщающая, что в Деревуде неладно с показателями ограбляемости. Проверив обстановку, мы утверждаем, что факты, изложенные в письме, подтвердились.

— Вредитель! — заорал Реми, указывая на Хоакина. — Он, он! Развалил хозяйство! Взять его, ребята.

Хоакин поднял голову. Разбитую скулу саднило, в висках шумела кровь. Скрученные за спиной руки онемели и стали совершенно чужими.

Ай-яй-яй! Стыдно, братец. Можно понять того Хоакина, что впервые пришел в Деревуд. Двадцать три — не возраст. Можно тешить себя иллюзиями, верить в людскую честность и порядочность. Но сто двадцать три — это иное. Пора уж соображать что к чему.

Все-таки в чем-то Бизоатон промахнулся со своим заклятием… После каждого чиха стрелок становился прежним. Прежним, да не совсем. Он забывал все, что с ним произошло, на нем заживали раны — даже самые серьезные. Даже увечья. Но уверенность в себе, внутренняя сила никуда не исчезала. У проклятия не было власти над душой Истессо.

Конечно же анонимку написал Реми. И он же сменит Хоакина на посту капитана стрелков. Что ж… Бог в помощь. Тому, кто впустил предательство в земли справедливости, долго не продержаться. Разбойники сами расправятся с ним.

Пока же надо разобраться с насущными бедами. Разрезать веревки, стянувшие руки.

— Маггара, — позвал Хоакин. — Ты где?