Андрей Басирин - Убить Ланселота

— Боюсь, ваше магичество, в двух словах это не объяснить.

— И не надо. Я подозреваю, что отец заколдовал тебя. И что ты вряд ли благодарен ему за это. Потому-то я и отправился в Деревуд. А чтобы уберечься от случайностей, представил Неддама зачарованным шарлатаном. Все удалось как нельзя лучше, мои подозрения оправдались. Я хочу спросить: что за заклятие на тебе?

— Сами вы этого не видите?

— К сожалению.

— Тогда ничем не могу помочь. Я не маг. Думаю, вы прочли мое досье.

— Прочел. Академию Града ты так и не закончил… Исчез с экзамена по транспортной магии, а потом объявился в Деревуде. С тех пор живешь здесь безвылазно вот уже сто лет.

— Ну вот, вы же все знаете, ваше магичество.

— И это меня тревожит. В этом «всем» нет главного: зачем? Зачем Фортиссимо потребовалось заколдовывать тебя? Ты чем-то насолил ему?

— Нет.

— Я собираюсь пригласить тебя в Циркон, в мою лабораторию. Придешь?

Хоакин усмехнулся:

— Столько церемоний… Вам стоит щелкнуть пальцами, и разбойники сами принесут меня.

— Если бы все было так просто… Хоакин, моего отца считали сильнейшим магом. Но я превзошел его. Мне не требовалось даже ехать сюда, чтобы выяснить все, что я хочу знать.

— И что же вы выяснили, ваше магичество?

— Магия — это власть, Истессо. А тебе нельзя приказывать, вот в чем штука. И тем не менее Фортиссимо как-то заколдовал тебя… Не понимаю. Загадка! — Шарлатан стукнул кулаком по столу. — Истессо, короли не просят, но я прошу: отправляйся в Циркон. Я бы увез тебя прямо сейчас — с твоего согласия, конечно, — но увы, наша карета — фикция. Тыква, несколько мышей, форейтор — кот. Приедешь?

Истессо потрогал синяк под глазом:

— Я не против, ваше магичество. Когда мне прибыть в Циркон?

— Постарайся побыстрее. Я хотел бы выяснить природу заклятия до своего вступления в Дюжину.

— А…

— Денег на дорогу я тебе дам.

— Но…

— Твои бывшие соратники тебя не заметят. Обещаю.

— Ну тогда договорились, ваше магичество.

Прежде чем отправляться в путь, Хоакину пришлось заглянуть в разбойничий арсенал — взять лук и стрелы. И шпагу. И подарок шарлатана. Феечка в чайнике спала тихим младенческим сном; огненная элементаль свернулась колечком в табакерке.

Больше всего Хоакин опасался разбойничьих постов. Но шарлатан не соврал: никто не попытался остановить беглеца. Он беспрепятственно выбрался на дорогу, ведущую в Циркон, и зашагал по обочине.

Уютно погромыхивал за спиной чайник. Из леса тянуло багульником и хвоей. Истессо шел и шел, наслаждаясь вольной жизнью. Уже утром следующего дня ему повезло. На перекрестке послышался стук копыт, громыхание колес и песня:

напевал грубый голос.

Копыта стучали все громче и громче. Хоакин приготовился. Из-за поворота вынырнула карета.

— Эй, командор! — Разбойник выскочил на дорогу — До города не подбросишь?

Лошади присели от неожиданности. Кучер завизжал, спрыгнул с козел и бросился в лес. Он убежал бы, не поймай Хоакин его за шиворот.

— Командор! — умоляюще крикнул он. — Я заплачу!

Вид кучера вызывал изумление. Шутка ли: двухметровый детина в меховых штанах, на голой груди — ожерелье из медвежьих клыков. Но… Под украшенным лисьими хвостами шлемом скрывалось сконфуженное лицо. Щеки тряслись, словно студень, в глазах плескалось рабское выражение. Одним словом, варвар из Аларика.

— Бандит-с? — в ужасе спросил варвар.

— Нет.

«С прошлой полуночи», — добавил про себя Истессо.

— Ну с-слава богу…

Дрожать он понемногу перестал. Кучера вообще неравнодушны к блатному фольклору. Они любят петь и слушать о воровских любовных томлениях, о Мурке и о пере в бок. Но почему-то перспектива встретиться с настоящим разбойником их ужасает. Все-таки, что ни говори, искусство условно и от жизни оторвано.

— Тебе куда ехать-то, мил человек? — спросил он. — А то-сь я того-сего…

— В Циркон.

— В Циркон? А! — Лицо кучера выразило облегчение. — Эт мы с пребольшим удовольствием, сударик… По пути эт нам. Особенно ежели деньжата водятся…

— Вот и договорились. А в карете кто?

— Дамы-с. Профессиональная жертвенная дева, так сказать. Госпожа Летиция Ляменто с прислугой-с.

— Спят?

— Спят-с.

— Хорошо. Тревожить не будем. Ну же, трогай!