Ольга Ксенофонтова - Иноходец

Пралотта разошелся до такой степени, что дожал тяжеловозов до подобия галопа, и, подпрыгивая на кочках, мурлыкал под нос некую мелодию. Под эту фальшивую песенку Джерард попытался нащупать то же состояние транса, что и на поляне, при открывшейся, празднично звучащей дыре. Он представил бликующую поверхность памяти водоемом, бассейном и, глубоко вдохнув, начал погружение. Нужно выверить глубину. Нужно коснуться самого, самого дна. Даже если оно очень, очень далеко во времени. Ныряльщикам необходим балласт. Пусть им будет первое заставившее вздрогнуть имя. Камнем — вниз, ко дну. Джерри. Джерри… Джерри…

Советник глянул через плечо — арестованный спал. Лишь бы не замерз по пути. Герой.

Лицедеев хоронят за оградой. Джерри всегда это знал.

Не знал только, что — бросают в яму, точно собаку и лишь притрушивают сверху землей. Так, не землей, придорожной пылью.

И священник на крыльце церкви умышленно косится в сторону — а то вдруг подумает балаганное отродье, что благословляет, да и обрадуется.

— Прощай, отец, — тихо сказал Джерри, преклонив колени, как подобает сыну, и под прикрытием этой торжественной позы быстро и тщательно, по кроличьи, закопал в крошечный холмик самое драгоценное, что имели бродячие актеры — вышитую маску, именуемую на жаргоне Волшебником. Дорогая вещь. Можно сказать, реликвия.

Но как представить кого-то другого, кроме отца, в этой маске? Шеннон некогда получил ее, говорят, в подарок от какой-то дамы. Джерри верил, что это был первый приз Большого Карнавала в Силь-иль-Плене, только отец не желал похваляться перед всеми.

Верить в такое было приятно. Гораздо приятнее, чем в то, что твой отец — умерший в пьяной драке комедиант. Даже не городской, а кочевой, из повозки. Что его дотащили до общей могилы на бедняцком кладбище стражники, и бросили за оградой, и только к утру труппа разыскала его здесь.

Ладонь Бэт тронула его за подрагивающее от сдерживаемых рыданий плечо. Добрая костюмерша Бэт. Ее вечная судьба — закулисье, потому что никакой грим и никакая маска не в состоянии скрыть ее физического уродства. Нынешний император, правящий уж тридцать лет кряду, терпеть не может уродов и калек, потому запретил в театрах потехи с их участием. Кого интересуют ангельский голос и доброе сердце, когда на лице горох молотили черти, а кособокая одноногая фигура вызывает то смех, то желание призвать святых.

Джерри проглотил слезы. Ему уже десять и он практически мужчина! Прощание окончено. Прошлое остается в прошлом.

У повозки маячило ненавистное настоящее в лице Рыжего Дана. Когда папа был главою труппы, этот верзила произносил только парочку неприличных слов, да играл тупых стражников, а теперь, по роже видать — целится на главные роли. Кулаки у него здоровенные, вариантов не предвидится. Но, по крайней мере, Волшебника ему никогда не надеть на эту крестьянскую, хитрую, рыжую харю! Пусть пороется, поищет! А скоро, очень скоро Джерри вырастет из всяких там пажей, эльфов, купидонов, попрошаек да прочего нехитрого ассортимента ролей для десятилетних мальчишек. Он обязательно наберется мастерства, поедет на Большой Карнавал, добудет главный приз, станет вожаком труппы, как отец, и даст Дану под толстый зад! Или даже построит свой театр!

— Следующее представление даем в Масбейоне, — о, ну кто его спрашивал! — Показываем «Девчонку-цветочницу» и «Стражников».

Как и предполагалось, в этих потехах не было детских ролей. Жаль, конечно, уж очень одолеет тоска в повозке. Джерри прыгнул внутрь, ткнулся носом в отцовский костюм из «Серенады за пять рэлей». Белая рубашка с настоящими, хоть и истрепанными кружевами и черный жилет. Сам не заметил, как мягкая ткань намокла от слез. И совершенно не будет выходов на сцену, нечем отвлечься, даже на миг не представить себя кем-то другим, пусть приторно-слащавеньким, пусть напоказ несчастным, но другим! Мерзкое слово — сирота. Что-то серое и сырое. Как небо над головой.

Но в повозке его не оставили. Спрыгивая с козел, Вики как-то умудрилась запутаться в вожжах и упала, сильно подвернув ногу. «Девчонка-цветочница» накрылась медным тазом. Постанывая на куче тряпья, умница Вики подмигнула мальчику: ведь кроме «Стражников», Дан ничегошеньки пока не выучил из серьезных ролей вожака. А роли были не то чтобы огромные, но часто с пением и танцами. Оставался только «Ночной переполох» и «Стрелок». Дан скрипнул своими лошадиными зубами и велел готовить «Стрелка». Ну, Гард и псы с вами, купидон так купидон.