Андрей Валентинов - Рубеж

— Складно да гладко пан Мацапура речь держит, и всем от его пропозиции польза изрядная получается, — протянул раздумчиво Теодор-бурсак. — Однако же имею я некое сомнение…

— …что брешет он, паскуда! Под монастырь нас всех подвести хочет! — закончил за него есаул. Голова молчала. Ждала, что решат.

— Может, в кулемет его подсадить? — предложил вдруг Юдка. — Злобная махиния выйдет, панове, доложу я вам! Что, пан Станислав, пойдете…

— Пан Станислав?! — неожиданно взвилась из угла Ирина Логиновна. — Он не пан Станислав! Брешет он все, собака! Пан Станислав… он настоящий шляхтич был и умер как лыцарь!

— То есть как это — пан не пан?! Эй, доню, ты говори, да не заговаривайся! ишь, лыцарем он помер, вражья душа!

— Батько! Вы, когда замок Мацапурин взяли, подвал обшарили?

— В первую голову! Тебя искали. А нашли только шляхтича убитого и мертвяка живого, погань такую, прости Господи! Ну, мертвяка хлопцы, ясное дело, в капусту…

— Вот шляхтич убитый и был пан Станислав! Подлинный! Мы с ним в одном подземелье сидели, он мне все рассказал! Все! Этот…

Девушка указала в сторону примолкшей головы и отдернула руку, словно боясь обжечься или замараться.

— Этот был его отцом! Был! пока однажды в городе Париже…

— …на Гревской площади, — слова сами вырвались из уст Сале. Сотникова дочка на миг осеклась. Резко обернулась к женщине-Проводнику.

— Как?! И ты тоже знала?!

— Теперь знаю, — мягко уточнила Сале. — А раньше… видение мне было. Видение и голос: «Гревская площадь». Казнь видела. Казненный на нынешнего господина Мацапуру смахивал. А когда ему отсекли голову и народ начал расходиться, то к палачу подошли…

— …высокий светловолосый пан и мальчик! — подхватила панна сотникова. — Пан Станислав мне рассказал! Настоящий пан Станислав! То были его батька и он сам! И батька его позвал ту пекельную тварь к себе на цепь! Вон, поглядите: голова уж другая — а тварь старая! То не пан Станислав! То вообще не человек!

— А кто? — выдохнул Мыкола, запоздало крестясь.

— Приживник, — слово упало из уст Сале тяжелым камнем. Пошли круги по залу. Тихие, страшные. Женщина чувствовала: все взгляды сейчас устремлены на нее. Что ж, они правы, эти люди: сказавший «афаль» да скажет «бар». Их свела Судьба, и теперь им суждено вместе спастись или вместе погибнуть.

Они вправе знать все, что знает она.

— Приживник, господа, насколько мне известно, — это бестелесное существо с очень большой жизненной силой. Может жить в человеке, в оружии, в драгоценных камнях… иногда — в старых зеркалах. Но предпочитает человека. Если же подселится — постепенно выдавливает… нет, скорее переваривает, съедает хозяина. И захватывает тело. Говорят, случалось, напрямую из тела в тело переходил, но чаще — через вещи. Сперва позвать просит, а там…

Сале на миг умолкла, собираясь с мыслями, и в образовавшуюся паузу вклинился изумленный вопрос сотника Логина:

— Это как же выходит, пышна пани? Значит, Приживала твой — дух злой, навроде беса? души жрет?

— Нет, сотник, — ответ каф-Малаха, о котором все забыли, прозвучал неожиданно резко. — Глупости это. Суеверия. Приживник — отнюдь не злой дух, что человека пожрал. Наоборот. Это человек, пожравший злого духа. Сале Кеваль заметила: произнося слова «злой дух», каф-Малах всякий раз усмехается.

— Вы хотите понять. Вижу, — помолчав, вновь заговорил исчезник. — Я попробую. Только словами — трудно. Надо показать. Иди ко мне, Иегуда бен-Иосиф. Поможешь. Ты ведь уже почти понял… тебе будет легче.

Мгновение Юдка колебался. Лоб морщил. А потом кивнул согласно и шагнул к каф-Малаху.

Хотел было сотник Логин еще о чем-то спросить, да забыл, о чем.

Где тут вспомнить, когда обеспамятел.

…и приснился Логину Загаржецкому страшный сон.

При ясном солнышке; наяву.

Будто стоит он на ступеньках веранды белой, и не просто стоит, а потупил ясны очи в мать сыру землю, и не просто потупил, а будто кары небесной ждет. За спиной садик раскинулся: сливы, абрикосы и тот чудной плод, что Свербигузу змеюка в рот совала, и уж вовсе то яблоко не яблоко вишня не вишня, а так — рви да жуй, коли жизнь не мила.

Знать, малый сад Эден позади.

Выгнали оттуда сотника Логина, поперли в тычки на веки вечные.

Вздохнул сотник; поднял взгляд, перед собой глянул. Стол на веранде лавки вдоль стола с двух сторон притулились: у стены и у перильцев резных.