Иван Мельников - Арагонские хроники

Кстати, Клодия отказалась от титула в пользу Моны. По-моему, это вполне достойная награда за то, что Мона де Лонзо взяла под свою опеку баронство. Вот так. Трактирщицу эта новость не удивила и не особенно взволновала. Она лишь кивнула, прочитав гербовую бумагу, и направилась на восточную стену, где высятся строительные леса. Замок ее усилиями быстро реставрируется.

Уже глубокой ночью дополняю дневник. Из своего окна я наблюдал, как с небес опустился пламенеющий шар, ненадолго завис над Риовейном и медленно полетел над лесными просторами. Некоторое время над вершинами деревьев вдали сияло зарево, будто от пожара, а потом сфера пронеслась обратно в сторону Серых Земель.

По словам Эвистрайи, это мог быть только корабль богов, но вместо радости его появление посеяло в ее сердце тревогу. Сполохи мерцали как раз в тех краях, где обитает Дом Эвин. Эльфийка попросила меня с Тилом проводить ее к родичам. Это отодвигает мой поход, но нет важнее дела, чем помощь другу. Выступаем завтра на рассвете.

Через два дня езды сквозь чащу мы прибыли на место, где находилось эйрайское поселение. Используя прошедшее время, я, к сожалению, не оговорился.

Теперь в изящных древесных жилищах царит безмолвие, на «улицах» лежит с десяток тел эльфийских воинов, и повсюду — следы тщетного сопротивления. Даже зверье не осмелилось до сих пор сюда сунуться.

Каким-то чудом до нашего приезда сумел продержаться наставник элион-эйя, он-то и поведал нам, что случилось: «С небес спустились боги. Они были точно ожившие легенды, только вели себя иначе. Высшие забрали Дом Эвин с собой…» Старик умер, не успев объяснить, зачем местные воины сражались со своими богами.

После увиденного Эвистрайя твердо решила найти свой народ. Она пожелала сопровождать меня в пустыню. Не утаю — мне будет приятна ее компания. Ну и я сделаю все, чтобы облегчить ее миссию.

Мы вернулись в замок. Следует тщательно подготовиться к путешествию. Тем не менее главное — одиночество в странствиях мне не грозит.

И еще: необходимо отправить гонцов в Аэнар — если «боги» решат вернуться, король и королева должны устроить им достойную встречу!

Слабые отсветы пламени, отбрасываемые догорающим костерком, плясали на бледном осунувшемся лице. Глубоко запавшие глаза безразлично уставились в огонь. Да и вообще, человек, укрывшийся от непогоды в пещере на восточном склоне Эрбекской горной гряды, представлял собою жалкое зрелище: непомерно отросшие черные волосы спутались и жирно блестели в неверном свете, подбородок зарос колючей щетиной, одежда превратилась в лохмотья. Чуть поодаль лежала убогая кучка дров — все, что удалось нарубить левой рукой. Правую бродяга баюкал, словно дитя, прижимая к тощему животу.

Гилберт Эйнхандер тяжело вздохнул и бросил в костер еще ветку. Он стал никем, лишившись любимой женщины, легендарного подвига, отвергнутый своими друзьями, искалеченный и обесчещенный. Здесь, в мрачных предгорьях Кадэна, он мог вволю подумать о своей разрушенной судьбе и о том, что было сделано не так. Он вспомнил вопрос, заданный им вечность назад перед оракулом: «Станет ли леди Клодия моей женой?» Озерный дух солгал ему, ответив: «Любовь леди фон Штейн и великие дела ждут тебя». Теперь Гилберта Эйнхандера ожидают лишь позор и забвение.

Да, Марджолина оказалась вовсе не таким чудовищем, как изображали ее догматы, да, с нелюдями удалось добиться шаткого мира, но это ничего не меняло. Действия барона, короля, рыцаря Джона и прочих не основывались на доводах разума, они, не мудрствуя особо, доверились восторженным фантазиям глупой девчонки, которая, в свою очередь, поверила в собственную избранность, в древние легенды, извращенные эстарийской ведьмой, в… какая теперь разница? Они принесли мечты и чаяния Гилберта в жертву. Юноша еще раз тяжело вздохнул. Большую часть своих жалоб он высказал пляшущим на стенах теням вслух, но вряд ли это осознавал.

Костер догорел, даже угли остыли, но Гилберт боялся заснуть, хотя он ни за что не признался бы себе в этом. Предгорья изобиловали пещерами — согласно преданиям, их оставили падающие обломки небесных кораблей. Теперь в них поселилось множество разнообразных тварей… и сам Гилберт. Поворошив грязными ножнами кинжала теплый пепел, он заметил в выкопанной им ямке пульсирующий огонек. Широко распахнув воспаленные глаза, юноша еще с удивлением всматривался в искорку, когда под сводами пещеры раздался голос.