Иван Мельников - Арагонские хроники

Торжество проходило на главной площади столицы, перед королевским дворцом. Лестница к парадным дверям послужила помостом, где восседал блистательный (во всех смыслах) Арагон XIII. В нескольких шагах от нижней ступени выстроилась шеренга гвардейцев, а за ней — колыхалось пестрое людское море. Все ближайшие здания, как водится в таких случаях, облепили разномастные зеваки. Сейчас лорды смирились с вынужденным соседством черни, хотя, конечно, окружили себя личной стражей. Впрочем, молодые дворяне в компании обычных горожан штурмовали балконы и лепнину, не брезгуя подставить обтянутое шелком плечо под грубый башмак простолюдина.

А поглазеть было на что! Фасад дворца убрали цветами и флагами, аристократы разоделись в пух и прах, но наиболее любопытной деталью, похоже, стала наша скромная на общем фоне компания. Король приказал нам явиться как есть — в походной одежде, боевых иссеченных доспехах. Особую пикантность ситуации придавало отсутствие среди награждаемых знаменитых арагонских военачальников, привычных глазу прихлебателей и прочих персон, которым традиционно достаются медали.

**

Герольды громко оглашали происходящее на помосте.

— Барон Сореал попросил у государя меч себе под стать, ибо, по словам рыцаря, ни злато, ни новые земли не напомнят ему об этой славной победе!

— Граф Габриэль Оллгуд, оставивший путь Странствующего воина и вернувший себе титул, получил в свое владение земли Арго!

— Тилберт Пам производится в рыцари!

Тут оглашение королевской грамоты прервалось надолго. Торжественный ритуал посвящения проводил лично Арагон XIII. Сын кузнеца принял из рук монарха свой клевец, поклявшись служить истине, где бы ни оказался. Это обещание стало первым сюрпризом для зрителей. Чаще всего присягали на верность короне, а не расплывчатому понятию. По слухам, молодой рыцарь таким образом воздал должное своему наставнику, бывшему Белому магистру Джону. Возможно, Орден Странствий возродится, но уже с иными целями. Так или иначе, государь благосклонно принял слова Тилберта. Сверх того, он поощрил пылкого идеалиста увесистым кошелем с золотом.

— Джек, иноземный путешественник из далекой Солярии, согласился принять пост Главнокомандующего Арагонскими войсками!

Второй сюрприз возмутил собравшихся на площади дворян донельзя. Однако большинство сошлось во мнении, что должность имеет условную значимость, а монарх в силу молодости просто падок на экзотику.

— Род Эйнхандеров освобождается от всех долгов казне!

— За родом Фин-Сеалов закрепляется звание государевых виночерпиев. Отныне налоги они имеют право выплачивать «Росой Черного Леса»!

Девица Лексиз с детской непосредственностью потребовала восстановить замок своих предков и обеспечить ее сонмом «красивых слуг». Так как содержание многочисленных любовниц не шло вразрез с королевской честью, в толпе раздались смешки, умиленные вздохи и комментарии по поводу внешности новой фаворитки его величества.

Эвистрайя, Певица богов, отказалась от какого-либо подарка. Зато сама она пообещала сложить достойную песню о событиях, которым была свидетельницей, и разнести ее по миру.

Сиилин, сидя на макушке своего питомчика Татхи, заявила свои права на один из дворцовых садов, якобы намереваясь взрастить там цветочный круг, самый-самый красивый, естественно.

— Также, — фея принялась загибать пальчики, — я хочу собственную статую из золота и личные апартаменты… нет, лучше личный дворец в моем саду! Еще…

Пикси не договорила. Король расхохотался, что-то шепнул подбежавшему слуге, и через некоторое время на помост внесли огромную канареечную клетку со множеством насестов, качелей, поилок, кормушек и прочих птичьих удобств. Зато жилище было позолоченное, а до сего момента в нем обитали исключительно благородные пернатые. Сиилин гневно пискнула, но ее, уже бросившуюся на венценосного обидчика с кулачками, поймал Татхи. Ящер поклонился Арагону и, подхватив свободной лапой, забрал клетку, которую с трудом поднимали четыре лакея.

Монарх не забыл ни про Вальдо, чернокожего спутника рыцаря Джона, ни про мага Ферджина, ни про Кайта Сида. Собственно, свиток с перечислением людей и наград достигал пары метров в длину, но дальнейшие благодарности носили скорее шуточный характер, порой на грани унижения. Среди присутствовавших возникло ощущение, будто король освобождает закрома дворца от хлама. Ну а особо утонченной издевкой стало упоминание двух последних имен.