Мэри Стюарт - Хрустальный грот. Полые холмы

Ни одно из этих соображений не мешало мне отправиться из Маридунума в Лондон в сопровождении одного Кадала. Ни один разбойник или вор не отважился бы посмотреть мне в глаза, опасаясь проклятья. После событий в Динас Бренине, Килларе и Эймсбери моя слава, воспетая в песнях и легендах, разрасталась так, что в конце концов я сам с трудом узнавал собственные «деяния». Динас Бренин тоже переименовали — теперь он назывался Динас Эмрис: новое название в равной мере воздавало хвалу мне и служило напоминанием о высадке Амброзия и крепости, которую он возвел в этом месте. Что до меня, то мне жилось не хуже, чем во дворце моего деда или в доме Амброзия. Ежедневно у входа в пещеру появлялись подношения в виде еды и вина, а бедняки, которым нечем было заплатить за раздаваемые мною отвары и мази, приносили дрова или солому для лошадей, трудились на строительстве или мастерили нехитрую мебель. Так что зима миновала в мире и спокойствии, пока ясным днем в начале марта гонец Утера, оставив свой эскорт в городе, не поднялся по долине к пещере.

День, помню, стоял сухой и ветреный, первый более чем за две недели дождей и слякоти, и я поднялся на гору над моей пещерой поискать ранние травы и ингредиенты для целебных притираний. Я задержался на краю сосновой рощицы, чтобы посмотреть на одинокого всадника, наметом гнавшего лошадь в гору. Кадал, должно быть, услышал топот копыт: сверху мне было видно, как он вышел из пещеры и приветствовал всадника, а потом махнул рукой в том направлении, куда я удалился. Гонец даже не стал спешиваться, а повернул коня к вершине, вонзил шпоры и поскакал ко мне.

Он натянул поводья в нескольких шагах от меня, устало спешился и, сложив знак от дурного глаза, приблизился ко мне.

Это был молодой человек примерно одних со мной лет; лицо его под шапкой каштановых волос показалось мне смутно знакомым. Я подумал, что, наверно, видел его среди приближенных Амброзия или в свите самого Утера. По самые брови молодой человек был забрызган грязью, что не помешало мне заметить, что от усталости он бледен до синевы. Наверно, он сменил в Маридунуме лошадь для последнего рывка, потому что животное выглядело свежим и отдохнувшим, а когда он поднял голову, потянув за собой повод, я увидел, как молодой человек поморщился от боли.

— Милорд Мерлин, я привез тебе привет от короля из Лондона.

— Твой господин оказал мне большую честь, — церемонно ответил я.

— Он просит тебя присутствовать на празднестве в честь его коронации. Он прислал тебе эскорт, господин. Люди в городе, их лошади отдыхают.

— Ты сказал «просит»?

— Я должен был сказать «велит», мой господин. Мне было приказано возвратиться с тобой немедля.

— В этом заключается послание?

— Больше он ничего не передавал, господин. Лишь то, что ты должен без промедленья выехать в Лондон.

— Тогда, конечно, я поеду. Как насчет завтрашнего утра, когда ваши лошади отдохнут?

— Сегодня, господин. Сейчас же.

Было жаль, что высокомерный приказ Утера прозвучал в устах юноши как извиненье. Я внимательно всмотрелся в лицо гонца.

— Ты приехал прямо ко мне?

— Да, господин.

— Не передохнув?

— Да.

— Сколько дней ты был в пути?

— Четыре дня, господин. Это свежая лошадь. Я готов отправиться обратно сегодня.

Тут лошадь опять дернула головой, и я заметил, что он снова поморщился.

— Ты ранен?

— Ничего серьезного. Я вчера упал и повредил запястье. Но это правая рука, не та, в которой я держу повод.

— Но этой рукой ты держишь клинок. Спускайся в пещеру и повтори все сказанное тобой моему слуге, скажи ему также, чтобы он напоил и накормил тебя. Вернувшись, я займусь твоей рукой.

Он заколебался:

— Господин, король срочно требует тебя к себе. Это не просто приглашение посмотреть на коронацию.

— Вам придется обождать, пока мой слуга соберет вещи и оседлает наших лошадей. А также пока я сам поем и напьюсь. Руку я смогу тебе вправить за несколько минут. А тем временем ты расскажешь мне, чего нового в Лондоне, а также поведаешь, почему король так спешно требует меня на праздник. Спускайся, я скоро приду.

— Но, господин…

— К тому времени, когда Кадал приготовит нам поесть, я присоединюсь к вам. Спешить более этого даже король не в силах меня заставить: я не отпущу тебя в дорогу на голодный желудок и сам не поеду. А теперь иди.

Он с сомнением взглянул на меня и ушел, скользя по мокрому травянистому склону и таща за собой упиравшуюся лошадь. Спасаясь от ветра, я запахнулся плотнее в плащ и, обойдя сосновую рощу, скрылся от взора тех, кто мог бы наблюдать за мной с лужайки у входа в пещеру.