Андрей Астахов - Девятый император

Он отважился на атаку, выбросил вперед копье, целя влево от края щита, но Акун без труда отбил выпад и сам нанес удар. Как в страшном сне. Прокоп увидел, как стальной наконечник проходит в дюйме от его ноги. Он отшатнулся, выставив перед собой щит. Нового удара не последовало, Акун спокойно ожидал на месте новой атаки. Прокоп вдруг пожалел, что выбрал копье. Он понадеялся на свою ловкость и отменный глазомер, но Акун ни в чем ему не уступал. Наверное, стоило бы выбрать меч. Или топор. Старик бы быстрее вымахался.

Хладнокровие Акуна пугало. Старый милд был без доспехов, только в кожаной тунике, которую острый наконечник копья пропорет без труда. И при этом он почти не закрывался щитом, лениво, как бы нехотя отбивал выпады древком копья, точно палкой отмахивался от Прокопа. И тут Прокоп понял, что зря взял щит. Старик был прав, щит только мешает, сковывает движения. Собравшись с духом, дружинник сбросил щит с руки.

Толпа загудела, крики поддержки Прокопу смолкли. Никто из зрителей не мог понять, что он делает. Но Акун понял, и тоже бросил щит. Теперь никакого защитного вооружения ни у одного, ни у другого не было: Прокоп был в стеганом поддоспешнике и без шлема.

Псковитянин был опытным охотником. И сейчас он попытался убедить себя, что перед ним не опытный заморский воин, а медведь, которых он на своем веку добыл великое множество. Взяв копье обеими руками, Прокоп вновь двинулся по кругу. Медведь, говорил он себе. Всего лишь медведь, и этого медведя он убьет.

Акун стоял в оборонительной позиции. Копье он держал, как боевой шест, за середину древка, отставив руку от корпуса – так всадник держит копье, положив его перед собой на седло параллельно земле. Дружинники Радима следили за движениями чужеземца во все глаза, им еще никогда не приходилось видеть такой техники обращения с копьем. И еще они заметили, что Акун ни на мгновение не отрывает взгляда от лица Прокопа.

Прокоп пошел вперед. Его удары были точны и смертельно опасны. Однако Акун даже не попытался их отбить. Он просто уворачивался от них с ловкостью, невероятной для человека его возраста. А потом он внезапно атаковал сам, и толпа ахнула. Прокоп оказался на земле. Незаметный тычок тупым концом копья в живот повалил его на снег.

– Ох! – вырвалось у Радима.

Акун будто в издевку всадил копье в снег рядом с головой Прокопа, тут же выдернул оружие – и отошел к границе круга, ожидая, когда его противник соизволит продолжить поединок. Руменика почувствовала, как уходит из сердца рвавшая его тревога. Она теперь не сомневалась, что ее волшебный, фантастический, непобедимый Акун отстоял ее и себя в этом поединке.

Прокоп вытер рот горстью снега, взял копье наперевес. Он решил на этот раз провести обманную атаку в грудь, а когда старик поднимет копье, чтобы перехватить удар, попытаться повалить его, направив копье между ног и действуя им как рычагом. Первая атака сорвалась, Акун опять ушел из-под удара. Но Прокоп был настроен сейчас же закончить бой. Сейчас или никогда. Все его существо теперь обреталось в острие копья. Одна атака, и все будет кончено.

Акун сделал все так, как и ожидал его противник. Когда наконечник копья Прокопа устремился ему в грудь, старый милд парировал удар отводом вверх. Этого и ждал Псковитянин; молниеносно отведя копье назад, он бросил его вниз. Потом был миг торжества, когда древко копья оказалось меж коленей Акуна. Прокоп с победным ревом рванулся вперед, поворачивая свое оружие и укладывая противника на снег.

Старый милд упал на спину, как ожидал Прокоп. Но дальше случилось то, чего дружинник просто не мог предвидеть. Замахнувшись, чужеземец ударил его копьем по голове, будто дубиной. Удар оказался такой силы, что древко разлетелось в щепки, а Прокоп без чувств свалился в утоптанный снег, орошая его кровью из раны на макушке.

Акун подобрал с земли обломок копья с наконечником, приставил острие к горлу Прокопа и спросил:

– Закончим поединок?

– Закончим, – Радим закашлялся, замахал рукой. – Поле твое! Только не убивай.

– Я и не думал, – Акун отшвырнул обломок.

Руменика с радостным визгом выбежала из-под навеса, бросилась старику на шею. По знаку Радима дружинники подняли бесчувственного Прокопа, унесли в терем.

– Вы свободны, – сказал Радим. – Бог был на вашей стороне. Можете уезжать на все четыре стороны. Но сначала прошу тебя, воин, будьте моими гостями. Позволь загладить ту обиду, которую я вам невольно нанес.

– Что он говорит? – спросила Руменика.