Ольга Хожевец - Пламя на воде

Барс сорвался неожиданно, как срывается вдруг от тихого шороха годами неподвижная снежная лавина. Просто в какой-то момент сквозь защитный барьер проникла, просочилась мысль: ``А ведь можно было остаться. Наплевать на все и остаться с ней. Быть рядом с ней. Прожить рядом. Разбиться в лепешку, чтобы сделать ее счастливой, и умереть, чтобы не дать ей загрустить''. От того невыносимо-прекрасного, недосягаемого, что дарила эта мысль, стало пусто и холодно в животе. Сжалось, пропустив такт, сердце, а следом уже торопились, стучались другие мысли - что все могло бы быть не так, как он себе навоображал, иначе, лучше, и может, он сумел бы научиться тому, о чем мечтал, что всегда казалось недоступным.

Зря он позволил себе это. Колени вонзились в бока ошарашенного жеребца, едва не сминая ребра, и Шторм поднялся в бешеный галоп, не разбирая дороги, вскидывая голову, роняя пену с губ и дико косясь на ошалевшего всадника. Барс не знал, как долго они скакали, не помнил, как свалился с коня, как оказался на нежном ковре изумрудного мха среди белых стволиков берез.

Скорчившись в три погибели, он царапал ногтями землю, чтобы не выпустить наружу рвущийся из груди вой. Он катался по траве, как раненый волк, отгрызший себе лапу ради спасения - от чего? Из какого капкана он выбрался, оставив там - не лапу, нет, без лапы еще можно жить, что-то неизмеримо более важное? Стоило ли вырываться, в самом деле, если вся жизнь без этого чего-то потеряла смысл? А был ли этот смысл вообще когда-нибудь? Может, он и жил-то ради одной встречи, ради ее легкого дыхания и серых в крапинку глаз? И теперь все кончено? И некого винить, потому что он сам, своими руками сделал это?

За всю свою долгую жизнь Барс не испытывал еще такой боли. Никогда - со времен Башни. И даже там, когда в бесконечной веренице ложных жизней он, еще шестнадцатилетний, умирая и воскресая, раз за разом рвал себе зубами вены, сопротивляясь тому, что не мог признать частью себя, сопротивляясь до самого последнего из концов... Даже там - казалось ему теперь - было не так больно. Долго еще в березовой роще корчился и глотал рыдания сильный мужчина, Рыцарь Пламени, могущественный маг и хладнокровный боец. И настороженно поглядывал на потерявшего разум хозяина изумленно прядающий ушами арраканский жеребец.

Очнулся Барс от робкого вопроса:

- Вам плохо, господин?

Когда и как он смог уснуть, рыцарь не помнил совершенно; скорей, не уснул, просто отключился, выплеснув свое горе, доверив его пустой березовой роще и шепчущему в листве ветерку. Теперь в душе было пусто и гулко, легким звоном отзывалась на каждое движение голова, и кровоточили ободранные и измазанные в земле ногти.

- У вас что-то случилось? - Прозвучал колокольчиком голосок. - Ваше лицо все в грязи. Ох, и кровь идет. Вы... Вы меня не узнаете?

- Нет. - Хрипло выговорил Барс.

- А жеребец ваш признал, глядите, не кидается. Вы мне талисман подарили, помните? Вот он, у меня на шее, в мешочке - все, как вы велели. Может, он вам самому теперь нужен?

- Талисман?

- Камушек голубенький; вот, держите.

Барс задумчиво покатал на ладони правильной формы необработанный адамант.

- Как же, помню. Пирожки, да? С капустой? И зовут тебя как-то так... светло.

- Рада.

- Точно. Ты возьми камушек, Рада; мне он вряд ли поможет. А что, вышла ты замуж за своего старосту?

- Я уж прибавления жду. - Смущенно сообщила девушка. - По осени. В аккурат год будет, как мы с вами тогда повстречались.

- Рад за тебя. И что, счастлива ли ты?

Рада закраснелась, запунцовели и без того румяные щеки.

- С вашей легкой руки. - Проговорила она. - Уж как я вас вспоминала! А пойдемте к нам в гости, а? Ну, правда? Сами и посмотрите. А я тесто с утра поставила, как чувствовала, верите? Ну, идемте, пожалуйста.

- Ты ж в лес, небось, по делу пришла. - Заметил Барс.

Рада смутилась еще больше.

- Без дела. - Призналась она. - Я сюда частенько наведываюсь. А сегодня прямо как тянуло меня что-то, звало. Так пойдете в гости?

- А ручей тут какой-нибудь есть - умыться? - Спросил рыцарь.

- Есть. - Обрадовалась девушка. - Я покажу.

- Тогда пошли.

В доме у старосты было светло и уютно. Вышитые салфеточки, вышитые занавески, даже на полотенцах - и на тех цвели голубые незабудки и радостно улыбались курносые солнышки. Пахло свежеоструганным деревом - Барс заметил в сенцах недоделанную колыбельку.

- А муж где? - Поинтересовался рыцарь, присаживаясь за выскобленный добела стол.

- В поле.