Василий Баранов - Флибустьерское синее море

— Мы разъезжаемся, — сказал Максим — в разные стороны.

Максим поднялся из кресла, подошел к аквариуму. Постучал по стеклу. Повернулся к друзьям, увидеть их лица.

— Жало, — признался Славик, — что мы вот так по разным углам.

Данька нашелся:

— Почему по разным углам? У нас же сотовые телефоны. Созвониться всегда можно. И каникулы будут. Обживетесь, компьютеры поставите, по Скайпу можем общаться. Ну, что вы? Чего грустите?

— В самом деле, — подвёл итог Славка, — Мы всегда будем рядом.

— А ты как? — Спросил Макса Данька. — Едешь?

— Да. Завтра уезжаю в Мурманск. — У Максима глаза радостно заблестели. Сомнений не было, он твердо решил.

— А что мать? Все еще не хочет тебя отпускать? — Данька знал, что мать Макса мечтала о другшой карьере для сына.

— Большим желанием не горит, но отец ее успокоил. Он сказал. Пусть едет. Учится. Глядишь, перебесится. Вернется. Купит пару пароходиков. Тут и пригодятся его знания. Будет владельцем заводов, дворцов, пароходов. Займет мое место.

— И она успокоилась? — Данька лукаво улыбнулся.

— Ты что, не знаешь ее? Так, немного. Она себе в голову вбила, что военные корабли прямо у причала тонут. Особенно, ночью. Она мне все твердит: Максим, ты на ночь надевай на себя спасательный круг. Парни, вы представляете, я сплю со спасательным кругом на шее.

Ребятам показалось это смешно. Данька предложил:

— Ты делай, как я. Вы выходите в море. Это обыкновенный морской круиз. Она же не раз ездила по Средиземному морю. Вот ты и скажи, вы отправились в круиз. Развлечься, отдохнуть.

— Ты сам своим родителям говоришь, что ты там, на Карибах, в круиз отправился? — Усмехался Максим.

— Да, говорю. Всякий раз. — У них в доме это вошло в привычку, как ритуал. Он успокаивал мать, а она делала вид, что верит в эту чепуху.

— И они верят? — Макс спросил, зная ответ.

— Нет, — сказал Данька, — конечно, не верят. Она же видела, как я два раза в этих окровавленных бинтах приходил. Только делает вид, что верит. Это у нас, как игра. Я пытаюсь ее успокоить, а она делает вид, что успокоилась. Но твоя-то мама не знает этого. Ты ей расскажи, как ты жить будешь на авианосце. Большой корабль. Там много прогулочных палуб. Вы будете гулять по палубам, есть мороженое, конфеты лопать. Там несколько бассейнов, всегда можно искупаться. Шезлонги всюду стоят. Лежишь, загораешь. Каюта у тебя первого класса. Поесть — в ресторан. Кругом киоски с сувенирами, бутики. Стюарты бегают, суетятся. Пытаются угодить своим пассажирам.

— Даня, думаешь, она поверит? — Максим откинулся на спинку кресла, чуть прищурился.

— Может ей так легче будет. — Предположил Данька. При этом он подмигнул Максиму. — Ты ей не проговорись, что на всех авианосцах для отдыха матросов сауны с девочками.

— Чего? — Встрял Славка. Это у него запас конфет закончился. Он с тоской и тревогой смотрит на пустеющую вазу.

Макс рассмеялся.

— И ты туда же, Славик. Теперь со мной на флот пойдешь, к девочкам? — Он по-своему понял интерес Славки.

— Ну, вас! — Огрызнулся Славка. Как можно думать о всякой ерунде, тем более далекой, когда ваза с конфетами рядом. Журавля в небе пусть другие ловят, синица в руках надежнее.

— Данька, ты так расписал, буду проситься на авианосец служить потом, когда закончу обучение.

Максим, тебе не служить на авианосце, но корабль, на котором ты будешь служить прославится в веках.

— Вот, — грустно подвел итог тот парнишка, что был похож на Максима, — я никому не нужен. Меня на флот не возьмут.

— Брось, — успокаивал Юн. — Возьмут. Ты что, пострелять не хочешь. Из пистолета, из автомата.

— А можно будет? — Поинтересовалось детство Макса.

— Как без этого. Бах! Или чего кинуть. Гранату! Тебе все завидовать будут.

— Я буду стрелять, — обрадовалось детство Макса.

— Конечно. Как без этого.

— А ты, Юн? А Данька?

— Куда он денется. Он без меня, как без рук. Как он будет все эти рожи корчить, придуриваться. Ребята, говорят, что в старости люди впадают в детство. Даньке это не грозит.

— Почему? — Поинтересовалось Славкино детство.

— Потому, что он из этого детства никогда и не выпадал. Поэтому и впасть в него он не сможет.

— Ладно, они взрослые. Пусть занимаются своими делами. Скучно с ними. Пойдем на улицу, парни.

Эта троица тихонечко вышла из комнаты, оставив взрослых заниматься их серьезными делами.

Максим спросил у Даньки:

— Ты завтра пойдешь подавать документы в юридическую академию?

— Угу, — хмыкнул Даня, — пойду. Нечего откладывать, а то они снова будут меня отговаривать. Им надо, что бы я в нормальный институт пошел. Куда я, парни? В Исторический? Сидеть и копаться в пыли. Не могу я так. Не мое это. Мне надо что-то поживее.