— Я не отсиживался. Я еще раньше учился фехтовать. Вспомни, я дрался с Извечным Злом.
— Это, с которым? — Спросил Даня. Увидел на столе книжонку в тонком переплете, которую он когда-то любил читать. Книга о скромном герое. Взял ее двумя пальцами.
— Вот с этим злом ты сражался?
— Да. Ты припомни, Даня, вот я со шпагой на кухне, а Зло бросилось на меня…
— Опомнись. Опомнись, Юн. Какая шпага? Ты схватил тогда кухонный нож, зажал его в своей ручонке, встал, стоял, как раскоряка и воображал, что дерешься с извечным Злом.
— Я с ним дрался! — Заявил Юн.
— И ты думаешь, это мне помогло?
— Конечно, — сообщило детство, — а потом мы бросились дальше в бой.
— Вот, вот. Именно бросились, очертя голову. И все из-за тебя. — Сказал Данька. — Если бы не ты. Ты тогда испугался. Испугался, что парни будут говорить, ты трус. Поэтому ты бросился ни о чем не думая.
— За то, я прикрыл тогда капитана.
— Ты? Ты прикрыл капитана? Когда испанец хотел ударить Свена в спину? Это я, я прикрыл своей грудью капитана. Ты бы ведь струсил.
— Не правда! Не струсил бы. — Юн вскочил на ноги. Минута, и броситься с кулаками.
— Ладно. Не струсил, может быть. — Решил не добивать свое детство Данька. Пусть успокоится.
— А здорово мы тогда маму испугали. — Вновь оживился Юн. Когда забинтованные обрывками рубахи появились здесь. С кровавым пятном.
— Юн, не стыдно? Мать испугали? Нашел чему радоваться. — Данька качал укоризненно головой.
— Я не радуюсь. — Детство начало чесать затылок. — Правда, не радуюсь.
— А где ты был, — Даня спрашивал своего собеседника, словно он был подозреваемым, — в то время, когда мы ночью крались по берегу, что бы захватить город? Когда на рассвете мы перебрались через стену форта с Брайаном и сняли всех часовых? Открыли ворота. В кустах прятался?
— Нет. — Оправдывалось детство. — в кустах и ночью, я бы испугался. Я с тобой был. С тобой не так страшно. И это мы с тобой ножички бросали и всех часовых сняли.
— Господи, вот ребенок. — Подумал Данька. — Мы же убили их. А он: ножички бросали.
— Ладно. — Сказал Даня, словно помиловал этого ребенка. — А что ты можешь сказать о том, когда меня ранило шальной пулей? Когда мы пробивались сквозь строй испанских кораблей?
— А? Вспомни, как Брайан вынимал из тебя пулю, а потом зашивал. Ковырял в тебе ножичком, а ты палку в зубах держал, чтобы не кричать от боли и не сломать зубы. Парни тебя за руки и за ноги держали, а ты верещал.
— Я не верещал. А стонал. — В самом деле, как ему было больно. И он думал, что умрет.
— Ну, стонал. — Согласилось детство. — И пытался бормотать: матросы не плачут. А сам все равно…
— Я не плакал. — Оборвал грубо детство Данька. Матросы не плачут, так учил его капитан. И это он будет помнить всю жизнь.
— Все равно. Ты еще вцепился в руку капитана. Ты думал, что помрешь. Вспомни!
— Помню. Думал. — Бессмысленно отрицать.
— Во! А Брайан тебя заштопал.
— Заштопал. Ты знаешь, как это было больно.
— Знаю. — Нам глазах Юна выступила слезинка. — Но потом, когда ты уже поправлялся в доме капитана. Он не хотел брать тебя в поход. Я помог тебе пробраться ночью на корабль и спрятаться там.
— Ты, Юн? А мне кажется, это был Хуан. Он доставил меня на лодке к кораблю. Тот парень, которого мы захватили на испанском корабле, и капитан собирался его сжечь.
— А с Хуаном я подружился. — Заявил Юн. — Когда в трюм носил ему еду и воду. Хуан тогда еще твердил, что он слуга. Он нерадив, ленив и прожорлив. И его надо побоями учить уму-разуму. Так положено. Забавный такой.
— Точно, забавный. — Данька считал испанца своим другом.
— Если б не я, ты не полез бы ночью на корабль. А утром, капитан тебя объявил помощником боцмана. Это потому, что я…
— Господи, что ты выдумываешь, Юн. Капитан все без тебя решил.
— И что? Зато Жанетта, наша кухарка в доме Леона, она меня любит больше, чем тебя.
— В самом деле? — Совсем обнаглел.
— Ага. Это мне она каждый вечер приносит с кухни чего-нибудь вкусненького.
— И не правда. А Леон, управляющий домом Свена хромой бывший моряк, меня больше любит.
— Нет, меня.
— Не ври, меня.
У них завязался спор.
— Хорошо. — Согласился в конце Даня. — Они любят нас пополам.
— Это как, пополам?
— На половину тебя, наполовину меня. Может так, Юн? — Даня улыбнулся.
Детство улыбнулось ему в ответ.
— Заболтался я с тобой, Юн. Мне бежать пора. Макс со Славкой ждут. Они завтра уезжают. Надо попрощаться.
— Давай.
Читать дальше