Линн Флевелинг - Луна предателя

— Я не могу сказать ему, чтобы он бросил все это дело. Гедре необходим Скале.

— Не сомневаюсь. Поэтому-то я и готов согласиться на тот договор, который мы обсуждали с Торсином перед его ужасной кончиной. Райш может быть мертв и требования тетсага соблюдены, но уверяю тебя: немногие в лиасидра посочувствуют теперь Акхенди. Новый кирнари, Сулат-и-Эрал, — зеленый юнец, не пользующийся поддержкой влиятельных людей. На твоем собственном клане тоже лежит тень, хотя я уверен, что Адриэль-а-Иллия сделает все от нее зависящее, чтобы обелить имя Боктерсы. Однако очень многие готовы использовать пример ее бывшего брата как обоюдоострое оружие. Разве история твоей жизни не служит доказательством правоты тех, кто не желает никаких контактов с тирфэйе? Разве Лхаар-аИриэль не воспользуется случаем задрать свой покрытый татуировкой нос и завопить: «Смотрите, что получается из общения с чужестранцами!» И еще, конечно, вопрос насчет чести новой царицы… Мы все этим очень озабочены.

— Мне все время хотелось узнать, кирнари, сколько ты заплатил пленимарцам за сведения о той истории? Юлан поднял брови.

— Я получил их как плату за мои услуги. Пленимарцы очень озабочены тем, чтобы пролив Бал оставался открыт для их кораблей и их торговли. Скаланцы не единственные, кто нуждается в припасах для этой вашей глупой войны.

Сердце Серегила оборвалось, хотя на самом деле чего-то подобного он ожидал.

— Ты хочешь сказать, что все время поддерживал пленимарцев? Что для скаланцев надежды нет?

— Все не так безнадежно, друг мой. Я предлагаю тебе компромисс и свою поддержку. Требуйте временного открытия Гедре — скажем, до конца войны. Я благодарен тебе за то, что ты очистил от подозрений мое имя, и поэтому скажу: это лучшее, на что вы можете рассчитывать. Или ваш неудачный роман с Акхенди заставил вас забыть, ради чего вы сюда явились? Клиа ведь собиралась не оспаривать Эдикт об отделении, а получить помощь в войне.

— Можем ли мы рассчитывать на это? — спросил Серегил.

— Ты же знаешь, что нужно делать, мой умный друг. Ты искусно играешь на арфе и умеешь касаться нужных струн. Согласись исполнять мою мелодию, и я окажу тебе поддержку.

— И какие же стихи ты хочешь положить на свою мелодию? За какие струны нужно дернуть?

Призрачное лицо придвинулось ближе, но глаза Юлана остались в тени.

— Я хочу только одного: чтобы Виресса осталась открытым портом. Уважай это мое желание, и я постараюсь доставить вам все прочее, в чем вы нуждаетесь.

— Сомневаюсь, что ты смог бы сделать что-нибудь с пленимарскими военными кораблями, блокирующими пролив Бал, — сказал Серегил с хитрой улыбкой. Ответная улыбка кирнари заставила его вновь обрести серьезность. — Или все-таки смог бы?

— Вирессийцы способны очень на многое, если захотят. Мы никогда не пренебрегали торговлей со Скалой как с надежным партнером. Что ты скажешь на то, чтобы возобновить наши связи?

— Я не могу решать за Клиа и Коратана, — уклончиво ответил Серегил.

— Конечно, нет, но ты можешь с ними поговорить.

— А что мы скажем акхендийцам и гедрийцам? Что дни их процветания будут сочтены?

— Я уже беседовал с Риагилом и Сулатом, Они согласны с тем, что пол— яблока лучше, чем никакого яблока вовсе. В конце концов, даже в Ауренене время и смерти многое меняют. Кто знает, к чему приведет эта маленькая трещинка в Эдикте? Для нашего народа больше всего подходят медленные перемены. Так было всегда.

— То есть чтобы все осталось неизменным достаточно долго и Виресса сохранила свою власть?

— Тогда я умер бы довольным. Серегил улыбнулся.

— Я уверен, что очень многие желали бы этого, кирнари. Я поговорю со скаланцами. Есть, правда, еще одна вещь, которую я хотел бы узнать. Это ты сообщил пленимарцам, где лучше всего устроить засаду, когда мы плыли сюда?

Юлан укоризненно поцокал языком.

— Ты разочаровываешь меня. Какой прок мне был бы от замученной пленимарцами принцессы? Ее смерть только объединила бы моих противников и вызвала бы совершенно нежелательную, симпатию к Скале. А кроме того, я лишился бы удовольствия от игры, которую мы здесь ведем. Это была бы огромная потеря, ты согласен?

— Игра… — пробормотал Серегил. — Или танец со сложными па.

— Если угодно. В этом вся прелесть жизни для таких, как мы, Серегил. Что стали бы мы делать, окажись наше существование простым и легким?

— Откуда мне знать? — ответил Серегил, думая об Иларе и обо всех сложностях того давно прошедшего лета. — У меня никогда не было случая это выяснить.