Лев Гроссман - Волшебники

Элис говорила со странной горячностью.

— Как твои родители, например? — рискнул Квентин.

— Да, хотя и завели двух детей — неплохой вроде бы шанс. То есть Чарли, может, они и любили, а когда его потеряли, пошли вразнос.

— Твоя мама, похоже, сильно увлечена этой волшебной музыкой.

— Это она чтобы папу позлить. Я не уверена даже, что такая музыка существует.

Элис внезапно уселась верхом на Квентина. Ее волосы, ниспадая мерцающим занавесом, делали ее похожей на склонившуюся с небес богиню.

— Обещай, что мы никогда не станем такими, Квентин. — Они почти соприкасались носами. Поза Элис возбуждала его, но ее лицо оставалось серьезным и гневным. — Я знаю, ты думаешь, что тебя ждут сплошные драконы и битвы со злом, как в Филлори. Думаешь, думаешь. Ты просто еще не понял, что впереди пустота. Обещай, что не станешь жить дурацкими, никому не нужными хобби. Что мы не будем заполнять этой ерундой свои дни, ненавидеть друг друга и ждать, когда сдохнем.

— Больно жесткие условия ставишь… но так и быть, обещаю.

— Я серьезно, Квентин. Это будет очень непросто, намного трудней, чем ты представляешь. Они ведь даже не знают… думают, что они счастливы. Вот что хуже всего.

Она развязала его пижамные штаны и спустила их, все так же глядя ему в глаза. Под ее распахнувшимся халатом не было ничего. Квентин знал, что она говорит важные вещи, но ничего уже не улавливал. Запустив руки под халат, он ощутил гладкость ее спины, изгиб талии. Ее тяжелые груди коснулись его. Эта магия их никогда не покинет, так какого же…

— Может, они правда счастливы, — сказал он.

— Нет. Неправда. Несчастливы. — Она больно ухватила его за волосы. — Каким ты иногда бываешь ребенком.

Они заколыхались в такт. Квентин был в ней, и говорить стало затруднительно, но Элис все еще повторяла:

— Обещай мне, Кью. Обещай.

Она повторяла это снова и снова, как будто он возражал… как будто не согласился бы сейчас с любым ее предложением.

В некотором смысле это были не каникулы, а сущая катастрофа. Замерзшие пригороды Урбаны, по которым они совершили несколько быстрых прогулок, создавали иллюзию, что пустые безликие улицы вот-вот уведут тебя прямо в белое небо. С другой стороны, это время сильно их сблизило и помогло Квентину понять, почему Элис выросла такой, какой выросла. Они ни разу не поссорились: жуткий пример родителей придавал романтики их отношениям. Управившись за первую неделю с домашним заданием, они валяли дурака всю вторую и к ее концу прямо-таки рвались начать свой последний семестр.

О других физиках они с самого лета почти ничего не слышали. Квентин особенно и не ждал вестей: трое выпускников, по его мнению, сейчас стремились выйти на новый уровень, настолько же выше Брекбиллса, насколько Брекбиллс был выше Бруклина или Честертона; он испытал бы своего рода разочарование, будь у них время и желание поддерживать с ним какую-то связь.

По скудной информации он заключил, что они все живут в одной квартире в центре Манхэттена. Переписку поддерживала одна только Дженет, присылавшая им каждую пару недель открытку из серии «ай лав Нью-Йорк» — самую идиотскую, какую удавалось найти. Писала она большими буквами при минимуме знаков препинания:

ДОРОГИЕ КЬЮ-ЭЙ

ХОДИЛИ ВСЕ 3 В ЧАЙНАТАУН 2 ИСКАЛИ ТРАВЫ ЭЛИОТ КУПИЛ МОНГОЛЬСКУЮ КНИГУ ЗАКЛИНАНИЙ НА МОНГОЛЬСКОМ ГОВОРИТ ЧТО ВСЕ ПОНИМАЕТ ПО-МОЕМУ ЭТО МОНГОЛЬСКОЕ ПОРНО ДЖОШ КУПИЛ ЗЕЛЕНУЮ ЧЕРЕПАШКУ И НАЗВАЛ КАМЕРОЙ КАК МОНСТРА [28] Из мультсериала «Могучие рейнджеры». ОН РАСТИТ БОРОДУ ДЖОШ НЕ КАМЕРА РЕБЯТА (окончание, написанное микроскопическим шрифтом, заезжало на адрес) ВАС БЫ СЮДА БРЕКБИЛЛС

ПРУД НЬЮ-ЙОРК ОКЕАН ЭЛИОТ ПЬЕТ КАК ЛОШАДЬ А НУ ПРЕКРАТИ УБЬЮ (неразборчиво)

ЦЕЛУЮ

Несмотря на массовое сопротивление — а возможно, именно из-за него, — Фогг записал Брекбиллс на международный турнир по вельтерсу. Квентин впервые побывал в магическом зарубежье, где видел в основном вельтерсные поля и столовые. Они играли на изумрудном дворе средневекового замка в туманных Карпатах; играли на участке, выкроенном из бескрайней аргентинской пампы. Поле на острове Рисири у северного побережья Хоккайдо поразило Квентина своей красотой: белоснежные и безупречно ровные песочные квадраты, ярко-зеленые, подстриженные в точности на 12 положенных миллиметров травяные, дымящиеся на холоде водные. До жути человекообразные обезьяны хмуро наблюдали за игрой, сидя на чахлых сосенках; нимбы белого меха окружали их розовые голые лица.