Лев Гроссман - Волшебники

— Мы все вкалываем. Кроме разве что Элиота.

— Ну да, только вам это в кайф. Вы от этого тащитесь. — Джош толкнул плечом стеклянную дверь, одновременно влезая в куртку. — Ух, колотун какой. Мне нравится здесь, ты знаешь, но я попросту не тяну. Потому что не знаю, откуда это берется. — Он без предупреждения сгреб Квентина за грудки и притиснул к стене. — Понял, нет? Я не знаю, откуда это берется! Говорю заклинание и не знаю, сработает оно или нет. — Его лицо, обычно мягкое и спокойное, преобразилось в злобную маску. — Вы все уверены, а я никогда не знаю, придет ли ко мне эта сила в нужный момент. Она приходит и уходит, а я не могу допереть, почему она это делает.

— Эй, эй. — Квентин взял Джоша за плечи, стараясь как-то успокоить его. — Не терзай мои нежные груди.

Джош отпустил его и побрел к Лабиринту.

— По-твоему, Лавледи способен решить эти твои проблемы? — спросил, догнав его, Квентин.

— Да… не знаю. Я думал, он поможет мне продержаться еще немного.

— Продавая тебе свое левое барахло.

— У него неплохие связи, скажу я тебе. — Джош, к счастью, вновь начинал обретать свой юмор. — Преподы делают вид, что знать его не хотят, а сами у него покупают. Я слышал, Ван дер Веге пару лет назад приобрела медный дверной молоток, который оказался Рукой Оберона. Чамберс валит им деревья на закраинах Моря. Ну, вот и я хотел купить себе что-нибудь для поднятия среднего балла. Я только прикидываюсь, что колледж мне по фигу — хочу остаться здесь, Квентин! Не хочу обратно туда! — Он махнул рукой в сторону туманного Моря, за которым лежал внешний мир.

— И я не хочу, чтобы ты уходил. — Квентин тоже остывал понемногу. — Но Лавледи… не дурак ли ты? Почему не попросил Элиота помочь?

— Элиот последний, кого я стал бы просить. Видал, как он смотрит на меня в классе? Он тоже, конечно, всякого нахлебался, но этого ему не понять.

— Что Лавледи пытался тебе всучить?

— Кучу пыли. Говорит, что это прах Алистера Кроули, [16] Английский оккультист, объявлявший себя магом (1875–1947). ублюдок такой.

— А что с ней делать-то? Нюхать?

Команда физиков являла собой жалкое зрелище. Элиот и Дженет совсем посинели, Элис съежилась на каменном квадрате. Натуралисты играли против них впятером — не слишком спортивное поведение. В целях устрашения противники облачились в одежды друидов, сшитые из зеленых бархатных занавесок, а бархату, как известно, противопоказана сырость.

Джоша и Квентина товарищи по команде встретили нестройным «ура».

— Мои герои, — саркастически молвила Дженет. — Где ты его отыскал?

— Там, где тепло и сухо, — ответил Джош.

Физики проигрывали, но появление двух дезертиров оживило в них боевой дух. Джош в борьбе за серебряный квадрат добрых пять минут исполнял грегорианский хорал и в результате явил саламандру, светящееся оранжевое создание размером с сурка. С ее помощью он занял еще два смежных квадрата, где она на шести своих ногах и простояла до конца матча; моросящий дождь шипел и испарялся на ее огненной чешуе.

Ответный удар физиков имел, к сожалению, и обратный эффект: игра так затянулась, что перестала кому-либо доставлять удовольствие. Самый долгий матч сезона грозил обернуться самой долгой игрой за всю историю вельтерса. В начале третьего часа капитан натуралистов, нордической внешности парень — Дженет определенно гуляла с ним в свое время — копнул ногой свой песчаный квадрат, подобрал полы мокрой бархатной мантии и вызвал из травы в домашнем ряду физиков изящную кривую оливу.

— Получите! — сказал он при этом.

— Если физики не смогут ответить достойно, победителями станут натуралисты, — провозгласил с судейского места впавший от скуки в кататонию профессор Фокстри. — И эта чертова игра наконец-то кончится. Киньте кто-нибудь глобус.

— Давай, Кью, — сказал Элиот. — У меня ногти синие и губы, наверно, тоже.

— И яйца, — пробурчал Квентин, беря тяжелый шарик из каменной чаши на краю поля.

Он окинул взглядом сцену, в центре которой стоял. Физики, терпевшие поражение в начале игры, теперь почти что сравняли счет, а с глобусом он практически никогда не промахивался. Ветер, к счастью, улегся, но другой конец поля скрылся в тумане. Деревья в полной тишине роняли капли с ветвей.

— Квентин! — хрипло заорал кто-то из зрителей. — Квен-пчхи-ин!

Декан в VIP-ложе, браво изображая энтузиазм, громко высморкался в шелковый платок. Солнце превращалось в далекое воспоминание.

Квентина вдруг охватило блаженное чувство легкости и тепла. Оно так контрастировало с холодной реальностью, что он подумал, уж не зачаровал ли его кто-нибудь. Он покосился на саламандру — она надменно игнорировала его. Ему знакомо мерещилось, что мир сузился до пределов разграфленного поля, а люди с деревьями съежились и подернулись серебристой солнечной дымкой. Несчастный Джош, расхаживая у края, делал дыхательную гимнастику. Дженет, выпятив челюсть, не сводила глаз с Квентина. Элиот, которого она держала под руку, смотрел куда-то в пространство.