Татьяна Богатырева - Гильдия темных ткачей

— Шисов фигляр! — рассмеялся Орис в ответ.

Следующие четверть часа Хилл готовил охру по рецепту Ульриха и слушал рассказ Ориса о бегстве от стражи, схватке с Иглой и поисках убийцы брата.

— …мог не поверить? Ты был ранен, за тобой охотилась вся стража и вся Гильдия!

— За тобой тоже, между прочим. И как ты собирался справиться с опытным ткачом? Что я, зря, что ли…

— Какая разница, как! — прервал его Орис. — Справился бы. А нет, так и нет. — Он замолчал на мгновенье. — Почему я до сих пор жив, не понимаю.

— Ты уже сказал слова договора?

— Нет. Я же не был в храме.

Хилл отставил горшочек с остро пахнущей смесью, подошел к брату, сел рядом.

— Я тебе не рассказывал… не перебивай! — велел он, видя, что Орис собирается возмутиться. — Помнишь: «раб в воле Твоей, перчатка на руке Твоей и проводник душ Твоих»? Так вот. Я не говорил этих слов. Я сказал «слуга». Если не боишься спорить с ним, попробуй. Но сам знаешь, это опасно.

— А служить ему безопасно, ага. Ткачи — самая мирная работа, — ухмыльнулся Орис и тут же посерьезнел. — Мы и так нарушили сто правил. Еще одно ничего не изменит. Что-то мне уже не хочется проходить Посвящение. Шис. Пойти, что ли, в пекари?

— В трубочисты.

— А ты умеешь печь хлеб? И буши? — послышался звонкий голосок от двери.

Братья вздрогнули и обернулись. На пороге стояла, теребя фартук и сияя любопытными глазками, малышка Язирайя.

— А зачем тебе краски? А мне можно порисовать? Пожалуйста!

— Зи! Куда тебя понесло! Простите, милостивые шеры, не уследила! Мы не будем вам мешать, правда! — затараторила запыхавшаяся Лоньята, хватая сестренку за плечо и оттаскивая прочь. — Пойдем же, Зи!

— Лоооо! — возмущенно пискнула кроха. — Я хочу рисовать!

— Подожди, Лоньята, — остановил её Хилл и присел на корточки напротив малышки. — Любишь рисовать?

— Люблю! Только мама не покупает красок, а угольком не так красиво. Но я нарисовала стрекозу, и солнышко, и рыбу. А ты мне дашь немножко краски? Вот этой, синей? У тебя же много!

— Конечно, дам. Разве можно отказать такой милой девочке? И кисточку тоже дам. Только на чем ты будешь рисовать?

— А… на стене? — поймав укоризненный взгляд сестры, она поправилась: — Я раскрашу свой горшочек для каши, мне папа подарил, это мой горшочек!

— Вот и хорошо. Держи. — Хилл выложил на край стола киноварь, белила и кисть. — Эти краски готовы, а охра еще нет.

— Почему? Что ты с ней делаешь?

— Колдую!

Черные глазки расширились от восторга и любопытства.

— Ты колдун? Настоящий? Ой! А можешь наколдовать мне куклу?

— Настоящую куклу наколдовать нельзя, почтенная Язирайя. Но наколдовать марку, чтобы купить куклу на базаре, я могу. Хочешь?

— Хочу! — девочка запрыгала, позабыв пока даже про краски. — Да, наколдуй!

Состроив важную рожу, Хилл неразборчиво забормотал, нарисовал в воздухе несколько замысловатых фигур и хлопнул в ладоши. Из его рук упала монета и зазвенела по полу. Зи тут же метнулась за ней, схватила…

— Ло-о! Вот она! Ой!..

Сидя на полу, малышка радостно разглядывала серебряный полуимпериал. А ее сестра переводила недоумевающий, испуганный взгляд с одного щедрого незнакомца на другого.

— Это мне, да? — Зи подняла глаза на Хилла. — Все-все?

— Тебе, тебе. Иди, рисуй, почтенная Зи, — Хилл потрепал ее по макушке и подмигнул Орису. — А почтенная Лоньята не накормит ли гостей?

— Непременно! Только… Простите, милостивые шеры, я… у нас лишь рыба и немного хлеба. — Девочка потупилась и спрятала руки под фартук. — Я могу сбегать в лавку.

— Не надо в лавку, — вмешался в разговор Орис. — Мы с братом очень любим рыбу. Твои родители ведь не рассердятся, если ты нас накормишь?

— Что вы! Довольный гость — добрая удача, — она повторила слова отца, став на миг взрослой и серьезной.

— А когда они вернутся? — спросил Орис.

— Мама придет к полудню, а папа с братьями вечером, — отозвалась Зи, уже успевшая окунуть кисточку в киноварь. — И в седьмой день мы пойдем на службу в Алью Райна. Там так красиво! А я нарисую солнышко, как в храме. Круглое.

— Почему бы вам не пойти на службу сегодня? — подсыпая в горшочек с охрой щепоть корня гульей сыти, невзначай спросил Хилл.

— Папа запрещает ходить одним, — покачала головой старшая девочка. — Вот если бы соседи пошли…

— Сегодня мы с братом пойдем к полудню, — так же равнодушно бросил Хилл.

Обе девочки с интересом и надеждой взглянули на него, но он промолчал, продолжая размешивать охру: шесть раз по солнцу и восемь против.