Татьяна Богатырева - Гильдия темных ткачей

Незаметным глазу движением капитан отбросил её прочь. Ночь застыла, засмеялась холодным голосом Ургаша. Хилл рванулся к падающему телу, поймал у самого пола. Зазвенела отлетевшая шпага, в глазах капитана проступило понимание и боль. Сломанная кукла с удивленными глазами опустилась на пол. Золотое мерцание угасло.

Всего лишь миг двое скорбели — один об утраченном, второй о неслучившемся.

В следующий миг они сплелись в объятиях теснее любовных.

— Что за руны, где? — спросил Хилл пришпиленного к стене капитана.

— Не знаю, — просипел шер, выплевывая сгусток крови и ухмыляясь белым ртом. — Пойди сам проверь, крыса.

— Знаешь. Говори.

Стриж сжал ключицу капитана. Тот позеленел, напрягся, зрачки его расширились.

— Все равно… только светлый… сможет… — насмешливо прохрипел капитан. — Сдохнешь. Вы. Все. Сдохнете. Крысы.

— Все мы сдохнем, Жакель Клийон, — покачал головой Хилл. — Но я — не сегодня.

— Завтра. — Капитан плюнул кровью в лицо убийце, дернулся, разрывая легкие и сердце о клинок, и затих.

— Может, завтра. — Хилл резко потянул шпагу и отступил, позволяя телу упасть лицом вниз. — А, может, и не завтра.

Вытер лезвие о ближайшее платье и, не оглядываясь, пошел в спальню.

435 год, 13 день Каштана, новолуние. Найрисса.

— Шельма, — шептал под нос Хилл, шаря по ящикам комода. — Какого дысса ему понадобилось у прохиндейки? Всему свету известно, что Шельма и есть Шельма, хоть сто раз назовись гадалкой. Навешает тины, недорого возьмет.

Сапоги и рубаха капитана оказались великоваты. Камзол Хилл отбросил, осмотрев все карманы, швы — и ничего интересного не найдя. Кошель, потяжелевший на дюжину империалов и несколько ожерелий и серег, подвесил на пояс, рядом со шпагой.

Следовало торопиться. Полночь близко — а надо не только найти брата, но и выяснить, что за шисовы руны и как их обойти. Жаль, до Ульриха далеко — добыть у местных гномов хоть крошку той охры не стоит и мечтать. Если только сделать самому? Но время, время!

Хилл осторожно пробрался на кухню. Из комнаты служанки доносился храп с присвистом, на всем этаже не горело ни огонька. Хилл зажег огарок, съел кусок копченого окорока и хлеб. Запил водой из кувшина, оставив бутыль вина нетронутой.

«…корень асфодели, точеный глазной зуб медведя, настойка гульей сыти… ладно, это все куплю в лавке. — Хилл перебирал баночки со специями в поисках шафрана и морской розы. — Но фейскую пыльцу? Шис… шиссов дысс!»

Водоросли и шафран нашлись, а кроме них нашлась настойка красного ореха. Размышляя, что сначала, наведаться к Шельме или взглянуть на руны, Хилл ножом обкорнал спутанные грязные волосы. Разделся донага, тщательно втер в кожу и волосы вязкую жидкость. Бледная кожа потемнела до смуглости портового грузчика, клочья волос загрубели и стали похожи на слипшиеся вороньи перья. Для полноты картины Хилл перепачкал и порвал в нескольких местах белоснежный батист капитанской рубахи и перевязал лоб полосой темного полотна, отрезанной от кухаркиного фартука.

Из дома Нио неслышно вышел изрядно опустившийся наемник с узелком на поясе и большим свертком в руке и, никем не замеченный, направился к центру города. Единственный раз он остановился на одной из бедных улочек, чтобы кинуть сверток с окровавленными тряпками и обрезками волос в кучу мусора. Наверняка утром муниципальный маг примчится искать убийцу капитана Клийона, так не стоит облегчать ему работу. Копавшаяся в отбросах лисица отскочила, злобно тявкнула и, едва Хилл отошел на три шага, вернулась и снова зачавкала.

До площади Близнецов Хилл добрался без приключений. Даже ночные бродяги, голодные до бесстрашия и опасные, как крысы, лишь скользили по нему липкими взглядами и отворачивались — всем известно, что с безработного наемника взять нечего, кроме куска стали под ребра.

Если по дороге у Хилла еще теплилась надежда, что капитан приврал, то при взгляде на темный храм она растаяла, не оставив и воспоминания. Алью Хисс окружала стена. Высотой до половины шпиля, жемчужно мерцающая дымка текла и переливалась, обещая любому, кого уже коснулся Хисс, немедленную смерть. Не обладающие даром увидели бы лишь неровный круг, нарисованный мелом по булыжнику, и разбросанные без видимого порядка вдоль него детские рисунки — солнышко с разновеликими лучами и вписанными в него закорючками. Одна из рун показалась Хиллу знакомой: ключ единства сути. Остальные встречались в книгах Ульриха, но до их объяснения дело не дошло. Не будучи истинным шером, Хилл не знал, что за заклятия применили светлые Найриссы, но чутья хватало, чтобы не испытывать желания приближаться к ловушке.