Алана Инош - Слепые души

Она сжала мою руку.

— Настенька… Ты — мой свет, моё солнце. Моё счастье. Ты — чудо, которое подарил мне Господь. Наверно, последнее чудо. Спасибо тебе, что ты есть такая на свете. Спасибо тебе за всё.

У меня помертвело сердце. Еле шевеля похолодевшими губами, я пролепетала:

— Аля… Ты что, прощаешься? Ты хочешь сказать…

Альбина протянула ко мне руки.

— Иди сюда, малыш… Успокойся, поцелуй меня.

Её тёплые губы нежно прильнули к моим, но поцелуя не получилось: мои губы были как мёртвые. Она поцеловала меня в глаза и в лоб.

— Иди… Иди домой, милая. Только не плачь, а то папа может Бог знает что подумать.

На деревянных ногах я вышла из машины. Внутри я была живым трупом, но со стороны, наверно, всё выглядело вполне нормально. Каким-то чудом я не упала на ступеньках крыльца и вошла в подъезд. Услышав за спиной звук отъезжающей машины, я осела на грязную площадку, ухватившись за перила. Я чувствовала себя так, как, наверно, чувствовал себя Атлант, на терпеливые плечи которого давила вся тяжесть небесного свода.

Не знаю, как я дошла до квартиры. Двигаясь, как марионетка с обрезанными нитками, я убирала со стола и мыла посуду, а отец что-то говорил, но я ничего не понимала.

14 октября

Итак, записка написана, холодильник полон как никогда, и я, решив, что отец не будет на меня в обиде за не приготовленный ужин, говорю:

— Я готова, Аля, пойдём.

Я помогаю ей обуться, и она снова становится на голову выше меня. Потом я подаю ей плащ и шляпу. Прошу:

— Давай без парика.

— Ладно, только для тебя, — улыбается она и надевает шляпу.

Её парик я кладу в свой пакет, закрываю квартиру, и мы спускаемся по лестнице. Я поддерживаю Альбину за талию, но она спускается уверенно, почти как зрячая, а вот мои ноги меня подводят. Слегка пошатнувшись, я успеваю опереться ладонью о стену, и Альбина сразу же приостанавливается, заботливо обняв меня за плечи.

— Тихонько, малыш… Что, головка кружится?

— Вроде бы нет, — отвечаю я.

Она качает головой.

— Угораздило же тебя наглотаться этих таблеток… Давай пойдём помедленнее, и держись за меня.

— Да ничего, всё уже нормально, Аля, — уверяю я.

Дворники, скользя по лобовому стеклу, размазывают ручейки дождевой воды. Снаружи ничего интересного, только мокрые улицы, машины, автобусы и маршрутки, а внутри, рядом со мной — колени Альбины. Я знаю, что если я их потрогаю, она не будет возражать, но я могу только опустить голову ей на плечо и взять за руку: усталость придавила меня, как бетонная плита. Могучий джип мягко катится по улице, и у меня такое ощущение, будто мы едем в огромном танке, достающем своей башней до неба, давя на своём пути людей и автобусы, как муравьёв.

— Зайчонок, как ты себя чувствуешь? — тепло щекочет мой висок голос Альбины.

Посылая нервные импульсы за миллионы километров, я шевелю губами:

— Нормально… Только спать хочется. Я люблю тебя, Аля…

Да, я люблю её, и мне неважно, что Рюрик это слышит. Пусть. А тёплый, чуть грустный голос отвечает мне с сияющих облаков рая:

— И я тебя, зайчишка.

Мы уже плывём на светлом облаке над тёмными тучами, грозно клубящимися внизу. В них скопился электрический гнев, он грохочет и перекатывается, угрожая нам ветвистыми белыми вспышками, но ему нас не достать: мы поднимаемся на нашем облаке к сияющему солнцу.

Флешбэк

После того семейного обеда мы не разговаривали неделю. Эти дни прошли, как в тумане, я жила по инерции: спала, ела, пила, работала, уставившись в монитор. Отец три дня выпивал, на четвёртый наконец пошёл на работу, а я даже не заметила его запоя, хотя всегда болезненно реагировала на это. Может быть, он уже тогда что-то заподозрил. Позвонила Ника, пригласила погулять в парке. Я машинально согласилась, хотя больше всего мне хотелось лечь и умереть.

В парке, несмотря на невесёлую погоду, гуляли люди. Небо пряталось за непроглядными тучами, из которых в любой момент мог пролиться дождь и испортить нам удовольствие. Впрочем, о каком удовольствии можно было говорить? Мы бродили по парку, я рассеянно слушала Нику, пыталась что-то отвечать, но получалось невпопад.

— Что это с тобой сегодня? — спросила она наконец. — Ты как будто на другой планете.

— Так и есть, — усмехнулась я. — Извини, депрессняк… Давай просто погуляем, подышим воздухом, помолчим. Из меня сегодня и правда неважный собеседник.

Некоторое время мы шли молча, но Ника не выдержала.