Дмитрий Дудко - Иван Артурович и Роберт Исаакович

— Профессор, мы можем организовать вам и вашим родным побег в Рейх. Тогда ваши книги будут выходить на Западе. И вы сможете окончить «Сильмариллион» без оглядки на МГБ и Главлит.

Перед глазами встали Грейт-Хейвудские леса, аудитории Оксфорда. Аресты, допросы, лагеря? Всем этим он рисковал и здесь. Достаточно доноса очередного Живчикова…

— Вы думаете, под присмотром гестапо и лорда Гав-гав [2] "Лорд Гав-гав" — прозвище английского диктора Берлинского радио. мне будет легче писать? Я о многом жалею, но не о том, что Англия не соучаствовала в преступлениях Гитлера. И не о том, что Россию не опустошили его орки. Уезжайте в свой Мордор, мистер Сукин Сын [3] Hunderson — "собачий сын" (нем.). , и передайте своим друзьям, что Джон Толкин в таких почитателях не нуждается!

Глаза викинга блеснули сталью. Правая рука опустилась в карман.

— Кажется, для нашего движения вы будете полезнее в качестве мученика, погибшего от рук МГБ.

Руки профессора, привыкшие к лопате (огород он держал еще в Англии), были далеко не слабыми. Резкий удар тростью снизу вверх, под челюсть едва не сбил Хандерсона с ног. Следующий удар, по локтю, парализовал правую руку. Викинг мог бы свалить старика и одной левой. Но тут богатырь в «стетсоне» бросился к ним, четким боксерским хуком уложил Хандерсона наземь и направил на него револьвер.

— Ребята, сюда! На Ивана Артуровича напали!

Полдюжины студентов с красными повязками подбежали со всех ног, подняли викинга, заломили ему руки. Их предводитель, крепко сложенный парень в берете и клетчатой рубашке, вытащил у него из кармана пистолет. Боксер, улыбнувшись, приподнял шляпу:

— О'кей, ребята. Боб Говард еще не разучился бить мерзавцев.

— Вот видишь, Даня, Роберта Исааковича я сразу узнала, — сказала Оксана рыжему.

— Что этому типу от вас было надо? Грабитель или шпион? — спросил тот профессора.

— Хуже. Дьявол… Вы-то все атеисты, а для меня, католика, дьявол так же реален, как Бог. Он соблазнял меня всеми благами нацистского Мордора, а когда не вышло — попытался убить. Я христианин, но мои предки предпочитали умереть в бою, даже безнадежном, чтобы увидеть Валгаллу.

— Поверьте, профессор, я не хотел убивать вас. Только пригрозить, — подал голос Хандерсон.

— Думали, я храбр только в своих книгах?

— Да ты понимаешь, мразь фашистская, на кого руку поднял? — набросилась на задержанного Оксана. — Ивана Артуровича весь мир читает, а ты что можешь написать, кроме своих шпионских отчетов?

Хандерсон не врал. Он вовсе не собирался устраивать стрельбу в сквере, в двух шагах от оперотряда. Не окажись старикан таким воинственной и не явись, словно из-под земли, этот громила-американец…

— Ведем его в штаб. Оттуда сообщим на Лубянку, — сказал Даня и добавил, обращаясь к викингу. — И не надейся сбежать. От Дункана Мак-Грегора и его ребят ни один хулиган, ни один вор не убегал.

— Ты шотландец? В то время, как твою родину захватили русские…

— Это твою родину, сассенах, захватили джерри. Чем они тебе хоть платят — рейхсмарками или фунтами?

В штабе дружины задержанного коротко допросили. Тот отвечал немногословно, давая понять, что о государственных секретах будет говорить только со следователем. Окончив допрос, Даня позвонил в МГБ. Там велели ждать сотрудников с машиной. Интерес студентов теперь переключился на Роберта Исааковича.

— Скажите, почему вы не переберетесь в Москву из этой казахстанской глуши? — спросила Оксана.

Американец рассмеялся:

— Ну что делать в вашей огромной Москве техасцу? Я же всю жизнь прожил в маленьких городках. Райцентр Тасунке-Витко, он же Ситтинг-Булл, не больше моего Кросс-Плейнса. А рядом Хейвуд-сити, большой город с автозаводом, столица нашей Индейской АССР. Но я не рвусь ни туда, ни в Алма-Ату. Мне хватает казахских степей — они так похожи на наши прерии…

— Но там, наверное, холоднее, чем в Техасе?

— Южный Техас — это субтропики с аллигаторами. А северный больше напоминает Средний Запад. Но главное — люди! С Американской Красной Армией воевали все — федералы, конфедераты, немцы, японцы. Все, кроме вас и мексиканцев. В конце концов все мы — рабочие из Детройта и Чикаго, негры с хлопковых плантаций, нищие ковбои, индейцы — были прижаты к Скалистым горам. Голодали, мерзли — вместе с семьями. А дипломаты решали нашу судьбу.

— Гитлер в Потсдаме вопил: «Мне не нужны в Америке красные, да еще краснокожие!», — серьезный студент в очках так похоже передал интонацию фюрера, что все засмеялись.