Дмитрий Баринов (Дудко) - Ардагаст, царь росов

В село Синьково на Судости вместе с росами пришёл невзрачного вида мужичок в сером кафтане и островерхой шапке. В семенившей за ним большой серой собаке поселяне не сразу признавали волка. Мужичок, похоже, хорошо знал село. Прошёл мимо длинных домов будинов, мимо венедских мазанок и подошёл к небольшой, но добротной хате, стоявшей на отшибе, у самого леса. Толкнул калитку. Собаки залаяли, но забились в угол, стоило волку оскалить зубы. Постучал в дверь:

— Хозяюшка! Открой, коли ещё помнишь!

На стук вышла женщина средних лет, полная, но ещё довольно пригожая, в накинутой на плечи свитке. Удивление в её взгляде быстро сменилось досадой.

— Явился... Не с того хоть света? Тебя, нечисть лесную, и захочешь, так не забудешь.

— Ты детей теперь тоже нечистью зовёшь?

— Довольно и того, что меня в селе только Лешихой и зовут. Разве дети виноваты, что в лесу выросли? Да и леса того уже нет.

— Зато нет и того, кто лес наш сгубил. Победил Чернобора и всех его ведунов славный царь Ардагаст! А я теперь при нём первый храбр! В каких только землях с ним не воевал... Бился и с лешими-людоедами, и со змеем огненным, и с носорогом-зверем. И всех одолел, ни перед кем не бежал! Иль не веришь?

— Верю. От Козлорогого слышала, какой ты вояка стал, — протянула она и вдруг заговорила со злостью: — Вот у Ардагаста тебе самое и место! Все бродяги, разбойники да буяны без роду и племени у него собираются и называются: росы. Куда ни придут, все вверх дном перевернут... Много ли хоть добычи взял?

О добыче Шишок в походе как-то и не думал. Ну зачем лешему меха или там серебро, если у него ни леса своего, ни дома? Сыт, пьян — и ладно. И разве за добычу он Солнце-Царю служит?

— Добыча... В ней ли дело? Я ведь теперь — воин Солнца, бьюсь с нечистью и слугами её, как сами светлые боги. Уж не я бесов боюсь — они меня. Да какому лешаку такое выпадало?

— Ну и что тебе светлые боги пошлют за верную службу?

— Царство Ардагаста большое, а станет ещё больше. Может, и для меня где лес найдётся. А что ещё лешему надо?

— Пропадёт это царство в один день! Твой царь только и делает, что себе врагов ищет, да таких, что подумать страшно. И найдёт-таки сильнее себя! И будет потом нечисть мстить и тебе, и мне, и детям.

— А чтобы нечисть мстить боялась, надо её...

— Ой, уходили бы вы, воины святые, отсюда поскорее... — простонала женщина, не слушая его.

— А дети-то как? — вздохнув, спросил Шишок.

— Живы, здоровы. Обвыкли уже в селе. А лес им по-прежнему — дом родной. У бабушки они сейчас. Она-то их к лешему не пошлёт, как меня когда-то.

Лешачок снова вздохнул. Со своей тёщей он предпочитал не связываться. Из хаты вышел, опираясь, будто невзначай, на рогатину и поигрывая охотничьей сетью, высокий крепкий мужик с кудрявой бородой.

— Слушай, лесной хозяин, шёл бы ты да воды не мутил. Лес тут не твой, а двор мой. А бабу эту я любил ещё до того, как она к тебе попала, ясно?

— Коли любил, так чего не пришёл в лес со мной в честном бою померяться?

— Дурак я, что ли? Ты в лесу с дерево можешь вымахать. Попробуй-ка биться у меня на дворе.

Мужик сверху вниз взглянул на приземистого лесовика. На дворе не росло ни деревца.

Лешак сплюнул, гордо вскинул бороду:

— Да кто ты такой, чтобы я с тобой бился? Чёрт, или чудище, или хоть голядин? Не видел я тебя ни на Белизне, ни у Медвежьей горы. И не за бабой к тебе пришёл по царскому повелению, а за данью. Три собольи шкурки с вас. Старейшина-то ваш всю ночь перед Мораниным днём прятался у чужой жены под одеялом.

— Он один умнее вас всех, — огрызнулась женщина.

— Вместо одной собольей можно три беличьи, — невозмутимо добавил Шишок.

— Соболя добывать я ещё не разучился, — проворчал охотник. — Весь мир баламутят, ещё и плати им за это...

Лесовик шёл селом, сжимая в широкой руке три шкурки, и талый снег хлюпал у него под ногами. И таких вот они, воины Солнца, защищали, кровь проливали ради них... Ничего, оказывается, его подвиги не значат даже для этой бабы, с которой он столько лет прожил. Хотелось выпить, а ещё лучше — напиться. Вдруг со священной горы донеслись девичьи голоса, загудел бубен, зазвенела сталь. Шишок поднял глаза, прищурился. Девушки, встав в круг, хлопали в ладоши, а в кругу молодые воины — то ли сарматы, то ли поляне, то ли северяне — плясали по-сарматски, скрещивая мечи. Неожиданно Серячок встрепенулся и, радостно взлаяв, помчался на гору. Леший поспешил следом и увидел, как волк ласкается к одной совсем молоденькой девушке. В ней лесовик сразу узнал свою старшую дочь.