Дубинина Александровна: Дело Корвинуса. Открытые врата.

— Все еще не желаете поверить?

Мне не хотелось отвечать, ибо я еще не решил для себя, как отношусь к этим новым истинам, противоречащим всему, чему меня учили с юных лет. Однако Дженни ждала ответа.

— Как вы уже говорили, теперь это не имеет значения, — дождь заканчивался, и с минуты на минуту моя гостья засобирается в отчий дом. Приличия остаются приличиями даже на пороге апокалипсиса. — Я сделаю все от меня возможное, чтобы помочь.

Девушка кивком поблагодарила меня и прошествовала к выходу:

— Я буду в вашем распоряжении в любое время, только позвоните.

В дверь постучали, и на пороге я с удивлением увидел молодого человека из дома Адамсов, того самого грубияна в грязной сорочке. Он посмотрел мимо меня на мисс Адамс:

— Черт возьми, Дженни, ты что творишь?

— Я оставила записку, Оскар, — спокойно ответила девушка, ничуть не поменявшись в лице, в то время как я едва сдержался, чтобы не вытолкать наглеца на улицу. — Хорошо, что ты приехал. Не придется вызывать кеб.

Названный Оскаром побагровел от распирающей его злости, но, видимо, не смел перечить. И это просто невероятно! Похоже, что Дженни держит весь дом в ежовых рукавицах. Дженнифер повернулась ко мне и ровно пояснила:

— Оскар Барлоу, мой жених. Простите его, иногда он бывает несносен.

С этим словами она прошла мимо жениха, шелестя юбкой, строгая и царственная. Мы с Барлоу остались наедине.

— Не думайте, что это сойдет вам с рук, — грозно, по его мнению, сказал он мне. — Дженни под моей защитой.

— А у вас снова рубашка грязная.

Действительно, на белоснежных манжетах темнели отвратительные пятна. Прошипев нечто, несомненно, оскорбительное, но мало понятное, он поспешил к своему паромобилю, на прощанье бросив на меня преисполненный ненависти взгляд. Я же проигнорировал этот некультурный жест, недостойный джентльмена, обратив все свое внимание на средство передвижения Оскара Барлоу. То был очень странный паромобиль, и пусть я не силен в механике, все равно вижу, что с ним что-то не так. К тому же на дороге перед калиткой осталась темная лужица непонятного вещества. Я подошел, присел на корточки и с величайшей осторожностью погрузил палец в черную субстанцию. Так и есть, мазут. И теперь стало ясно, что не так было с паромобилем Барлоу. Собственно говоря, это и не паромобиль вовсе, а новейшая разработка государственных механиков — машина, двигатель которой работает на не пару, а на дизельном топливе, поэтому вся конструкция такой модели значительно проще и компактнее традиционного паромобиля. На весь город таких по пальцам одной руки перечесть, и кто бы мог подумать, что именно Оскар Барлоу является одним из счастливых обладателей машины будущего. И все это приводит меня к одному выводу — Барлоу тот, кто пытался меня убить.

Об этом совершенно ясно говорит мой некогда шикарный белый плащ, ныне годный разве что для мытья полов на кухне. Да, безусловно, жених мисс Адамс не только на редкость невоспитанный юноша, но и неудавшийся убийца.

В прихожей я набрал номер знакомого детектива и по старой памяти попросил последить за молодым Барлоу и собрать про него всю возможную информацию. Никогда не знаешь, что именно послужит ключом к разгадке тайны.

Остаток дня я провел на работе и вернулся только под вечер. В какой-то мере мне все же удалось на время забыть всю эту мистическую ерунду, однако, стоило мне только подойти к калитке собственного дома, как новое, странное чувство коснулась сердца. Что это? Интуиция? Или страх?.. Свет в прихожей мерцал сегодня особенно таинственно, а ступени старой деревянной лестницы скрипели особенно громко и протяжно. Дом был стар, очень стар и помнил времена, о которых я читал лишь на страницах книг. Этим вечером он казался мне наполненным призраками прошлого, легко касающимися кожи ледяными пальцами.

Какая, черт возьми, глупость!

Дженни говорила о знамениях, что предвестят открытие Врат, но как я не спрашивал, она не смогла объяснить, что это означает, чего нам всем стоит ждать. Может, все начнется именно так — со скрипящих ступеней и холодного дыхания старого дома?

Кабинет встретил меня привычной тишиной мертвых часов. Я зажег один газовый рожок, чтобы не спотыкаться о мебель, и подошел к окну. Снова начался дождь. Я стоял, прижавшись лбом к прохладному стеклу, и тут услышал это.

Ужасающий гул, вгрызающийся в мозг.

— Но они… они же не ходят?

Тишину нарушила только наши голоса.

— Не ходят. Я их не завожу.