Я покинул Национальную библиотеку раньше положенного, впрочем, не было никого, кто бы мог поставить мне это в упрек. Как я уже упоминал, должность моя была в своем роде уникальной, и сам по себе я был довольно, без лишней скромности, уникален и потому не считал нужным соблюдать общий трудовой распорядок. Сегодня у меня возникло редкое, не свойственное мне, желание воспользоваться услугами общественного транспорта, и я запрыгнул на нижнюю ступеньку отъезжающего омнибуса. Мысли о летописи семьи Адамс засели в моей голове прочно, и куда бы я не направился и чтобы не предпринял, все равно возвращался к ним. Я хотел их увидеть. Часы на площади Трёх Корон пробили пятнадцать часов — время не самое подходящее для официальных визитов, впрочем, как и для дружеских, однако любой, кто знает Альберта Корвинуса, без сомнений скажет, что тот не остановится перед такой ничтожной преградой как правила этикета. И все же стоит думать, будто я вовсе не знаком с ними, и потому сошел на остановке квартала Вест-Энд, островке спокойствия посреди бушующего моря многонациональной толпы и бездушных механизмов. В доме под номером тридцать один на Олд-стрит я сменил костюм на более элегантный, в модную нынче клетку, и, тщательнейшим образом побрившись и уложив темные волосы парфюмерным гелем, завязал их лентой в тугой хвост. Накинул легкий плащ и, спустившись в вестибюль, вызвал по телефону кеб.
В сложной сети кварталов и улиц некоторые выделялись особым образом. Место, куда лежал мой путь, отличалось от многих не столько внешней благопристойностью, ухоженностью садов и парков, но и непомерным числом охраны. Во время вынужденной остановки в Конном переулке мимо кеба прогрохотал огромный механический человек, груда металла, непостижимым образом скрепленного в подобие человеческой фигуры на длинных шарнирных ногах. В груди монстра раскаленных углем мерцал кристалл-сердце, насколько я знал, а механика все же лежала вне круга моих интересов, он выполнял роль управляющей матрицы и заставлял удивительного постового двигаться и выполнять команды. Прогресс шагал по миру семимильными шагами, и, по моему личному мнению, не всегда это было во благо.
— Мисс Адамс ожидает меня, — с милой вежливой улыбкой я протянул дворецкому свою карточку. Мисс Адамс приняла меня без промедления, и выглядела куда более привлекательно и свежо, чем при первой нашей встрече сегодняшним утром.
— Я не ждала вас так скоро, мистер Корвинус, — она лично провела меня в уютную маленькую гостиную и усадила на софу. — Что вы решили? Поможете мне? Может, вам стоит для начала взглянуть на место… пропажи?
— Кражи, вы хотели сказать, — безжалостно перебил я. — Раз уж вы упорно не желаете сообщать в полицию, то я, пожалуй, в первую очередь побеседую с вашим отцом. Представите меня?
По лицу девушки пробежала легкая тень беспокойства и притаилась на дне изумительной синевы глаз. Я решил дать ей время все обдумать и принять верное решение, однако в этот момент двери гостиной распахнулись, и зычный голос дворецкого пригласил меня в кабинет хозяина. Мой визит не остался незамеченным.
В дверях я столкнулся с молодым человеком, который, будто нарочно, преградил мне дорогу.
— Вы тот самый знаменитый специалист, которого наняла Дженни? — весьма грубо поинтересовался он, все так же блокируя проход.
— А у вас рубашка грязная, — я указал на измазанные в чем-то черном и неприятно пахнущем манжеты его сорочки и, воспользовавшись его замешательством, покинул гостиную.
— Осторожнее, мистер Корвинус, — бросил мне в спину грубиян. — Адамсы — семья с непростой историей. Чужие секреты бывают довольно неприятными.
Я без слов вошел в кабинет, решив до поры до времени не вступать ни в какие конфликты, но, видит Бог, Альберт Корвинус обид не забывает.
Мистер Адамс встретил меня куда более радушно, чем можно было бы ожидать от солидного джентльмена его положения и капитала. После короткого, твердого рукопожатия, он предложил мне виски и, получив отказ, перешел к делу:
— Мистер Корвинус, мне известно, ради чего вы здесь. Моя дочь Дженни, вероятно, не совсем точно описала вам ситуацию. Ох уж эти женщины, сначала делают, а после думают, — банкир деланно вздохнул и отпил из своего бокала. Мне его интонация и жесты показались несколько нервными.
— Вам раньше приходилось заниматься подобными делами?
Я заверил его, что имел счастье отыскать и вернуть в Национальную библиотеку несколько весьма редких букинистических экземпляров, умолчав, тем не менее, о том, что эти самые издания ушли не дальше чем до первого же неосторожного коллекционера.
Читать дальше