Андрей Прусаков - Печать ворона

Увлекшись воспоминаниями, Иван едва не пропустил остановку. Выскочив на бетонные плиты, он увидел знакомый белый знак: «Подгородское». И загрустил. Как жаль, что бабушка не дожила… Иван сошел с платформы и двинулся потропинке к деревне.

Потянулись знакомые с детства дворы, правда, некоторые не узнать: новые кирпичные дома, красивые качели во дворе и машины. Кое-где по две. Раньше было гораздо меньше. Больше лошадей. Впрочем, как десять лет назад, в канавах копошились гуси, а на дороге хватало коровьего навоза, так что приходилось смотреть под ноги.

Вот ее дом. «И мой, подумал Иван, подходя к калитке. — И мой тоже. Но здесь живут совсем другие люди».

Он не решался войти, ведь он здесь чужой, вряд ли кто-то его помнит…

— Ванюша! — он обернулся и признал Андрюшкину маму, постаревшую, но такую же симпатичную. — Ты откуда здесь?

— Здравствуйте! — обрадовался Иван. Он вспомнил, что ее зовут Наталья, но от-чества не знал, и чувствовал себя неловко.

— Да вот, приехал.

— А ты знаешь, что бабушка умерла? — осторожно спросила соседка.

— Да, знаю. У меня отпуск. Приехал повидать старые места, на могилку схожу.

Соседка слушала, кивала.

— А ты так изменился, Ваня, еле признала, — сказала она. — Как живешь-то?

— Нормально, — односложно ответил Иван.

— Тяжело, наверно, — сделала вывод соседка. — Ты прямо осунулся весь.

— Да не выспался просто, — соврал Иван. — Давно в поездах не ездил.

— Сейчас всем тяжело. Времена такие, — вздохнула женщина. — Хочешь, заходи, я тебе покушать сделаю. Устал, наверно.

Иван качнул головой:

— Спасибо большое. Да я бы сюда вот зашел… А кто здесь сейчас живет? — спро-сил он.

— Родичи Стацкевичей, вон там которые живут, у почты. Хорошие люди. Хочешь, я попрошу, чтобы тебя пустили?

— Хочу, — улыбнулся Иван. — Я бы сам спросил, да они меня не знают.

— Я понимаю. Подожди, — соседка просунула руку за калитку, отодвинула запор и вошла во двор. Иван облокотился на забор и смотрел на двор, усаженный белым наливом. Вспомнился толстый хряк, любивший бегать по двору и хрумкать опав-шие яблоки. Пока самого не схрумкали…

Соседка быстро вернулась и махнула рукой:

— Заходи!

Иван вошел во двор. У дома стояла пожилая женщина.

— Проходите, проходите, — она сделала жест, приглашая в дом. Соседка ушла, и Иван пожалел, что не спросил про Андрюшку. Что он, где он? Было бы здорово встретиться и узнать, кто и как живет. Андрей, Димка и малой Витек, теперь уже совсем не маленький…

Иван взошел на бетонное крыльцо и остановился на веранде, служившей заодно и кухней. Все как тогда, в детстве. И так же, как во сне. Иван помрачнел, вытер ноги и прошел в узенький коридорчик, выкрашенный облупившейся зеленой краской. Не перекрасили пока. Он прошел в комнаты и замер от удивительного, фантастического зрелища: он видел холодильник, телевизор и вещи новых хозяев, и одновременно то, что было раньше. Призраки старых вещей стояли перед глазами так явно, что Иван почувствовал, как наворачиваются слезы. Он удивился, не думая, что способен плакать от воспоминаний. Он думал, что разучился плакать.

Иван сжал зубы и потер щипавшие глаза. Но лежащий на дощатом полу длинный цветастый половик, связанный бабушкой, не исчез. Само собой, никуда не делась печь, у заслонки все так же лежали поленья. Иван повернулся, едва не столкнувшись с хозяйкой.

— Вы внук Евдокии Нестеровны? — спросила женщина. Она была старше Андрюш-киной мамы, но, конечно, моложе Ивановой бабушки. — Издалека приехали?

— Из Ленинграда.

— Ох, — сказала женщина. — Далеко. Чайку не хотите?

— Нет, спасибо. Мне пора.

— Молодец, не забыл бабушку, — пожилая женщина смотрела кротко и печально. — А многие и к живым-то не приезжают. Храни тебя Господь.

Она перекрестила Ивана.

— Спасибо, — сказал он, чувствуя благодать искреннего жеста. В носу защипало, и он быстро спустился с крыльца. Колонка с водой стояла там же, к ней прислонился грязный таз.

— Можно, я попью? — спросил Иван.

— Конечно. Я сейчас кружку принесу, — засуетилась хозяйка.

— Не надо, я так, — Иван пару раз качнул затертый до блеска рычаг. Как же лег-ко! Когда он был маленьким, приходилось висеть на нем… Вода хлынула, забрыз-гивая джинсы, Иван расставил ноги пошире и припал к холоднющей, тотчас зало-мившей зубы струе. Напился, чувствуя, как ледяная вода растекается по желудку.

— Спасибо, — еще раз сказал Иван и пошел к калитке.

Пройдя деревню насквозь, он пришел к магазину, стоявшему напротив ос-тановки. Вошел внутрь, спугнув неопределенного цвета кошку, дремавшую в тени. Да, здешнему продуктовому далеко до Елисеевского, зато здесь купишь что-то та-кое, чего не найдешь у себя в городе. Иван взял бутылку «Жигулевского», чекушку водки и хлеба. Колбасу решил купить на местном рынке, располагавшемся непо-далеку. Раньше сюда забредали лишь дачники из садоводства, но сейчас на другой стороне дороги Иван увидел новое трехэтажное здание — небоскреб для этих мест. Это был кемпинг и гостиница, и приезжавшие туристы наверняка наведыва-лись на рынок за местными деликатесами. Иван подошел к бабушке и, не торгуясь, купил бублик настоящей «пальцем пханой» кровяной колбасы. Засунув раритет подгородской кулинарии в сумку, пошел вдоль дороги к кладбищу.