Goblins - Стальное сердце. Часть 1

Не думать!

Все внимание узору, ничто более не существует, вокруг меня пустота, и я сам — пустота. Есть только узор заклятия, и все…

Я готов.

Дело за четвертым и его женой.

Как только я почувствую ощутимое повышение концентрации чакры Кьюби — начинаю активацию.

Мгновения мне кажутся часами, время словно застыло. Чего там копается бывший Хокаге?

Мне холодит спину рубашка, насквозь мокрая от пота, тело колотит, но не от холода — так же я чувствовал себя, когда забрал жизнь своего первого врага.

Все. Потекло дерьмо в канаве…

Ощущения, словно по энергоканалам начинают протаскивать горячую проволоку — и это только начало.

Есть активация: в поток моей энергии вливается чакра девятихвостого, и все это наполняет узор заклятия, нить за нитью, решетку за решеткой, но этого мало, и, словно услышав мои мысли, четвертый еще ослабляет печать — поток чужой энергии усиливается.

И вот это уже реально больно. Жжется, но терпимо.

Уже не жжется, палит, словно не чакра течет по каналам, а крутой кипяток. Но сколько же сил у твари! Уже то, что вкачано в узор превосходит все, что когда–либо мог выдать я, а это, как понимаю, еще капли для нее. Выдержат ли каналы такой поток? Выдержу ли я — уже сейчас хочется скрипеть зубами, но еще можно терпеть.

Где–то наверху прогремел гром, а порыв ветра с моря чуть заметно охладил разгоряченное тело.

Поток уже не кипятка — расплавленного свинца несется по энергоканалам, а я почти физически ощущаю, как в печати беснуется лис. Я зажал зубами заранее приготовленную, гладко оструганную деревяшку — все полегче переносить боль. Не терять концентрацию, егерь Штайнер! Страшно? Больно? Будет хуже.

Но пути назад нет.

Раскаты грома слышатся уже не переставая, похоже, надвигается шторм. Совпадение, или моих рук дело? Неважно. Если эффект от заклятия — заклинающего он не коснется, если буря — волны до сюда не достанут. Лишь бы только не сдуло.

Словно в подтверждение моих мыслей, по лицу хлестнул ветер, уже с дождем. Вспышка от молнии, ударившей в воду недалеко от острова, на мгновение рассеяла тьму.

Уже не могу орать — сорвал голос, получается только хрипеть и подвывать. От дикой боли выворачивает наизнанку. Изгрызенная деревяшка давно перекушена, и я чувствую, как крошится эмаль зубов, ощущая во рту соленый, немного металлический привкус крови.

Вокруг острова творится уже не шторм — настоящее буйство стихий. Молнии, багровые, толстые и ветвистые, бьют в воду вокруг острова уже непрерывно, сливаясь в одну, нестерпимо сияющую стену, а море, словно в ответ, выплескивало ярость на островок, огромными волнами дотягиваясь до подножия холма. Да, кем бы ни был этот «Высокий», гневаться он был мастак.

Активация «Гнева Высокого» произошла уже одну тягучую, словно патока, минуту назад, и мне уже не требовались усилия, чтобы поддерживать заклятие. Оно само тянуло на себя энергию. Да я и не способен был уже ни на какие усилия: тело меня не слушалось. В один миг, когда поток чакры достиг некоего предела, и перехлестнул через него, внутри меня словно оборвалась туго натянутая струна, следом — еще одна, и еще… И боль ушла, а все тело словно онемело, и перестало ощущаться. В глазах предательски потемнело — я не потерял сознание, но, похоже, скоро ослепну. Да и гром уже не так слышен.

Я надорвался.

Чакросистема моего второго тела, не рассчитанная на такие нагрузки, разрушилась. Да и первое тело не выдержало бы таких издевательств, так что, если подумать, шансов не было изначально. Но что сделано, то сделано.

Сказано мудрыми: сделай что можешь, и будь, что будет.

Я хотя бы попытался.

— Тот, кого ты зовешь, давно мертв, смертный!!! — голос, прогремевший то ли внутри моей многострадальной головы, то ли снаружи, легко перекрыл раскаты грома.

Дожил. Галлюцинации пошли.

Ответить? А я кого–то зову? А кого я зову? — мысли неслись вскачь, словно разбитые параличом черепахи. Озвучить их вслух не было сил, а едва я открыл рот, то закашлялся попавшей в горло кровью.

— Ты совсем не ценишь мои подарки, солдатик — я не думаю, что когда–либо смогу забыть обстоятельства, которые привели к знакомству с обладателем этого голоса.

— А, это ты. Пришел забрать меня к себе? Можешь не торопиться, я и сам скоро сдохну — не получается говорить, буду громко думать.

Глупо звучит, неправда ли?