Кошка Маришка - Мои миры, твое отчаяние. Танец 2

Гарри взял со стола чернильницу и принялся внимательно изучать ее.

— Я не змееуст, — наконец–то произнес он. — Я просто знаю парселтанг… Это то же самое, как если бы я изучил иностранный язык. У Волдеморта общаться с ними получается само собой. Это его естественная способность, ему не нужно вспоминать, как произносится то или иное слово. Он слышит свою речь так же, как если бы говорил на английском.

Каркаров поднял на мальчика удивленный взгляд.

— Откуда ты все это знаешь?

— Этого я не могу вам сказать… — Поттер чуть нахмурился. — Есть вещи, о которых не стоит говорить. Так будет лучше для всех.

Раскрывать все свои секреты было опасно. Если бы кто–нибудь узнал когда–то, что ему доступны те же знания, что и Волдеморту до его исчезновения, то это превратило бы его во врага номер один и для Пожирателей, и для их оппозиции. Быть объектом для охоты ему не хотелось.

Директор немного расслабился, сделал несколько глубоких вдохов и посмотрел на мальчика более уверенно.

— Я боюсь, что все вновь сорвется в эту пропасть под названием война, где нет места ничему светлому…

— Это неминуемо произойдет. Вам стоит быть готовым к подобному. Я могу понять ваши страхи, но с ними стоит бороться. Если вас приводит в состояние ужаса только одно шипение из моих уст, то что будет, когда вам придется столкнуться с Пожирателями и их предводителем? Бежать? Прятаться? Вы сами должны решить для себя, что будете делать тогда.

В кабинете больше не было смысла оставаться, Гарри направился к двери и уже около самого выхода обернулся:

— Буря начнется уже скоро. Это не зависит от нас.

Каркаров низко опустил голову, за волосами не было видно его лица, но мальчику казалось, что на нем отражается вся внутренняя боль этого странного человека. Человека, которого сломала война. Сколько же впереди он встретит таких?

Спускаться вниз не хотелось. Не успели улечься разговоры о том, как Гарри вышел из стены посреди обеда, как теперь ко всему прибавится обсуждение его навыков змеязычия.

Хотелось взвыть от того, что всякие казусы случались с ним слишком часто. Но если бы сейчас возникла возможность все переиграть, он не изменил бы ничего. Сложно было гарантировать, что он успел бы поразить проклятьем змею до того, как она впилась бы в шею Дориана своими клыками.

«Сюда» — внезапно раздался голос в голове Гарри.

Мальчик испуганно подскочил на месте и заозирался вокруг. Чуть левее от двери директорского кабинета появилась арка.

Поттер вспомнил, что где–то здесь должна быть комната призраков. Ведомый любопытством и желанием еще какое–то время побыть в одиночестве, Гарри шагнул в проход, который тут же исчез за его спиной.

Он действительно оказался там, где и ожидал. Комната была точно такой же, как при разговоре с призраками.

К столу со стороны стены был придвинут большой камень, плоский сверху. Видимо, он служил импровизированным стулом. Гарри его не заметил в прошлый раз, потому что тот был задвинут под стол.

Мальчик поднял с пола один из свитков, который уже успел запылиться. На нем мелким, каллиграфическим почерком были написаны заклинания в алфавитном порядке и краткое описание их. Гарри начал разбирать завалы на столе. Свитков с заклинаниями оказалось очень много. Некоторые из них были совсем старыми, мальчик боялся даже к ним притронуться, опасаясь, что те обратятся в пыль от этого.

Под столом на полу лежали папки. Поттер вытащил самую верхнюю из них. В ней не было ничего, кроме газетных вырезок. Та, что лежала сверху, была на незнакомом Гарри языке, единственное, что он понял по подписям под фотографиями, что в ней рассказывалось об убийстве Эрстедов и Стокгольмской операции.

Следующие десять посвящались его личности в разное время. Одну из них он оставил себе. В ней была опубликована фотография его отца еще в школьные годы.

Под ними обнаружилась статья об Альберте. Вырезка было сильно пожелтевшей, создавалось ощущение, что она пролежала здесь дольше, чем остальные в этой папке. Судя по названию, она была на болгарском: «Роден Алберт Грегорович, наследник на известния създател на вълшебни пръчици!».

С небольшой фотографии на Гарри смотрели старый мужчина, который гордо держал своего сына и укачивал его. Рядом с ним стояла женщина, которой можно было дать лет пятьдесят. Она смотрела на них с нежностью и любовью.

Мама Альберта, не смотря на свой возраст, была очень красивой. Ее длинные волосы доставали практически до пят, толстый кожаный поясок перехватывал тонкую талию. Казалось, на ее фигуру роды ничуть не повлияли.