— Великолепно, мой друг! Выходит, командный тандем для ведомой возобновлен в новом качестве. Вы не перестаете меня удивлять, ведущий рыцарь.
— Усердствую по мере необходимости и желательности, прецептор Павел. Не забывая о воздаянии и искуплении.
— Ваше смиренномудрие похвально, коллега. Думаю, вы не станете супротивничать, ежели кавалерственная дама-неофит Анастасия меня первым ознакомит с прелиминарным видением, ниспосланным ее асилумом.
— Ваши прерогативы орденского клерота непреложны, рыцарь-зелот Павел.
— Вот и славно! Дама-неофит Анастасия, прошу пожаловать в ореховую гостиную с мраморным камином. Ваша давешняя визионика меня занимает в деталях.
— Да, рыцарь.
В гостиной, указав Насте на кресло, Павел Семенович поинтересовался:
— С теорией эйдетического контакта вы знакомы, неофит?
— В полном объеме, рыцарь.
— Превосходно. Тогда осознанно приступим к практике. Устраивайтесь поудобнее и активируйте ваш сигнум. Мысленная привязка на сию каминную полку…
Десятью минутами позднее, когда Настя продолжала мысленно наблюдать медленное кружение посолонь невероятного четырехмерного солнцеворота, прецептор Павел обратился к рыцарю Филиппу:
— Вы помните и понимаете, почему я прошу вас обучить неофита Анастасию использовать должным образом динамис головы. Ее движитель чела вне компетенции и прерогатив дамы-зелота Вероники.
— Я постараюсь, прецептор Павел.
— Постарайтесь, мой друг, очень постарайтесь.
Вот еще что… Уповаю, вы не будете настаивать, кабы дама-неофит Анастасия всенепременно поделилась с вами оным многокрасочным видением.
— Еще бы! Я помню, Пал Семеныч, каково мне поначалу пришлось с эйдетикой. К слову сказать, если не секрет, что же она сейчас так блаженно рассматривает?
— Истинную арийскую свастику, крещеный солнцеворот мниха Феодора. Он ей поможет избежать большей частью смятения чувств и временной, хм, утраты рассудка…
В оцепенении и умопомрачении Настя пребывала не более трех минут. После того ее недоумевающий взгляд перестал бессмысленно блуждать по гостиной, и она протянула руку к стакану лимонного сока, какой ей с готовностью поднес Филипп.
— Вдобавок рекомендую чуть-чуть портвейна, неофит. В оздоровительных целях.
— Как скажете, рыцарь.
— Нам тако же не худо угоститься оным чудесным старым портвейном, Филипп Олегыч. Ибо наша Настасья Ярославна отныне и присно в четвертом круге рыцарского посвящения.
— Йо-хив-хо!!! — разразилась Настя восторженным морским воплем. Но прецептор Павел слегка охладил пылкость выражения ее чувств.
— Засим, сударыня-барыня Настасья Ярославна, пожалуем на стрельбище, инде барышня Вероника, хм, продолжит нынешние экзерсисы.
— Не помешало бы. Твое трансмутированное оружие, Настя, фонит неимоверно. И еще что-то у тебя в сумочке, не могу определить, тем не менее, эманации от него… патер ностер, с покрышкой и присыпкой…
— Ой, сюрприза не получилось! Вы тоже его чувствуете, Пал Семеныч?
— Несомненно, друг мой, несомненно.
— Вот, я вам такой подарок приготовила. Нашла, когда во второй раз в асилум заскочила, до того, как нам сюда ехать.
Он из моего видения. Возьмите, Пал Семеныч, он ваш, кипарисовый крест ваших предтеч. Вы видели: воинствующий инок Феодор им новгородских волхвов врасщеп глушил, в распыл пускал, и все такое.
— Да-да, жестокий век, жестокие сердца… Но за сию реликвию огромное спасибо вам и вашему асилуму-санктуарию. Однако прежде, сударыня, прошу вас снять с данного артефакта неотчуждаемость владения.
— Ой, простите, из головы выветрилось. Какая же я дура, если у него сто пудов гомеостазис в максимуме!
Настя огляделась в гостиной в поисках подходящей поверхности, заметила яшмовую столешницу и осторожно уложила на нее маленький резной деревянный крестик на шелковом черном шнурке. Принялась за ритуал, для верности закрыв глаза и беззвучно шевеля губами.
— Во, Пал Семеныч, — выдохнула Настя с облегчением, — вещь знает хозяина своего…
В тире их встретили нахмуренная Мария Казимирская и ужасно довольная собой Вероника Триконич.
— Опаньки! Новобрачная наша явилась, чудесами опылилась. Сверхъестественными игрушками увешана что твоя рождественская елка…
Людцы добрыя! Пушка у нее, матерь Божья, пылит, фонит на всю округу, от Атлантики до Урала.
Чтоб ты знала, Настена! Как только ты вышла из экранируемой тачки, резко поплохело хорошему человечку, нанятому мною искусному повару. Бедняга ведьмачок улепетывал отсюда в четыре лопатки, как дал по газам с визгом, фары испугался включать. Ажник за причитающимися ему бабками не зашел к Костику.
Читать дальше