Иван Катавасов - Ярмо Господне

«Лучше появиться к концу времен человеческих, нежели опоздать к их началу. Золотые слова Пал Семеныча помнить надобно».

Скучать в дамском одиночестве, коротать время за глиняной кружкой пива и блюдом рыбного ассорти Марии Казимирской не довелось. Не успела она удобно устроиться за столиком спецобслуживания, как минута в минуту в пивное заведение на верхней набережной прибыл Филипп Ирнеев. Бизнес-ланч на двоих состоялся вовремя и прошел результативно, едва для особых клиентов были поданы исходившие вкуснейшим паром крупные тихоокеанские креветки.

— …Фил, мы с тобой вдвоем, помнится, с прошлой осени за пивом не собирались. Запамятовала я, каково это апокрифическими евангелиями обмениваться с разумной душой ближнего своего. По-особому…

— Поставь-ка, Мань, полную аудиовизуальную защиту. Разговор у нас предстоит хоть и недолгий, но серьезный.

Бриллиантовый крестик, белое золото на кавалерственном перстне у Марии мгновенно заискрились острыми лучами, а колье розового жемчуга на шее озарилось лиловым сиянием. Промелькнули две-три секунды, и оба дивинативных артефакта погасли, повинуясь большому рубину в платиновом распятии инквизитора, каким обернулась булавка на галстуке Филиппа.

— Молодец, Мань, с блеском работаешь на всех дивинациях. Но сегодняшнее угощение есть моя забота во всех отношениях.

— Тогда я твой метаболизм дистанционно нормализую после выпитого и съеденного до полного трезвомыслия и кристальной орфической чистоты помыслов. Если, конечно, вы не против, рыцарь-зелот.

— Извольте, дама-неофит. В эпигнозисе правым подобает похвала и поощрение в овладении новыми силами и дивинациями.

— Я видоизменила орфическое очищение в сторону минимальной коэрцетивности. Держать воздействие долго не надо. Единственного краткого импульса моего сигнума достаточно, ретрибутивность близка к нулю.

Можешь за меня не беспокоиться, Фил. Я точно знаю, о чем ты хочешь со мной переговорить. Ясновидение у меня работает по максимуму для неофита третьего круга посвящения. Спроси хоть у Ники.

Я ведь не ошибаюсь, речь у нас пойдет о нашей дражайшей Веронике Афанасьевне, не правда ли?

Итак-игитур, Фил, предваряя твои инквизиторские подходы, сразу хочу определенно заявить. Обязанности прецептора, призванного наставлять двух арматорских подмастерьев, кавалерственная дама-зелот Вероника Триконич исполняет из рук вон плохо. По-другому не умеет и вряд ли это поймет, как бы ни пытались ты и Пал Семеныч.

Как была вздорной девчонкой, такой и осталась, несмотря на зрелый возраст, несомненные знания и теургический опыт. Эпигностически ее не сравнить ни с тобой, тем паче, с Пал Семенычем.

Мой с Настей командный тандем развалился из-за ее дрожавших от ужаса птичьих мозгов. Я как могла дергалась, корячилась, чтобы подправить Никины грубые ошибки в ритуале.

Ни вагинально, ни ректально не вошло, не вышло, извините за выражение. Через четыре недели, вы помните, я перестала быть для Насти ведущей, и мой асилум ее отторг. Он даже перегруппировал свои входы-выходы. Сейчас ни Настя, тем более, Ника не в состоянии локализовать его в сверхрациональной топологии.

Ты и Пал Семеныч базовый вход в мое убежище ощущаете, у них же нуль подсечки. Скажу больше, прямой доступ в асилум теперь для меня открыт на квартире у Пал Семеныча, а через транзитную зону моего неформального прецептора я могу перейти к твоим транспорталам Дома масонов.

Твой вход у тебя в спальне между окном и шкафом, как бы ты его ни прятал, я вижу и чувствую на вкус и на цвет так же ясно, как и это светлое пиво. Скажем спасибо Пал Семенычу, образумил пивоваров на славу, отвратное здесь подавали пойло пару лет тому назад.

Угощайся, кстати, сигареткой, «Лаки страйк» на уровне.

— Спасибо, Мань.

— Я страшно сожалею, Фил, что тебе не положено по инквизиторской должности быть моим официальным наставником-прецептором, а Пал Семенычу это запрещено орденскими законоуложениями. Я вот сейчас чувствую, как благотворно на меня действует ментальный контакт с тобой.

Мне почему-то не верится: когда-то мы за одной школьной партой сидели, в одной песочнице малышами возились… Исповедовал ты меня не так уж давно по-братски в моем безобразии и распутстве.

Теперь ты меня намного старше и умнее, почти как Пал Семеныч, твой глубокоуважаемый прецептор и мой любимый мужчина, всенепременный муж мой.

Лишь благодаря вам я стала кавалерственной дамой, у меня древний малайский крис Саравак, покруче, чем Никин стилет Матарон, сильные дарования целительства и прорицания. Во имя Отца, Сына и Святой Души безгрешной вы избавили меня от земнородной магической скверны, на путь эпигнозиса наставили…