Надежда Мамева - Магометрия. Институт благородных чародеек

— А вы, я смотрю-с, подготовились… — опускаясь на скамью, протянул собеседник из прошлого века, вновь переходя на издевательски-расслабленный тон.

— Да, — не стал отрицать очевидного демон. — В своем же настоящем я имею пять трупов сильных молодых магов, которые, возможно, могли бы совершить прорыв в чародействе: создать новый контур Стонхенджа, найти способ вернуть дар выгоревшим, понять причины вырождения способностей… но они умерли, и у нас есть основания подозревать, что именно вы причастны к этому.

— И это почему-с?

— Один из магов, ставших жертвой, имеет связь с чародеем, наделенным даром скользящего. И при каждой попытке вытянуть дар у похищенного, второго, связанного с ним, выносит в прошлое, и именно в это время и место. Среди магов, способных осуществить такой временной перенос, в этом историческом интервале наличествуете только вы.

— Польщен-с, весьма польщен-с. Не ожидал оказаться в одном ряду с Мерлином и Нострадамусом… — словно забавляясь и смакуя каждое слово, ответил Распутин.

— Это не комплимент уровню вашего дара, это констатация факта. А факты весьма упрямы. У меня есть пять неоспоримых фактов, которые сейчас лежат в морге с бирками на пальцах. И я сделаю все, чтобы данный список не пополнился.

На это заявление Распутин надолго замолчал. Даже прикрыл глаза и, казалось, перестал дышать. Когда же он вновь взглянул на нас, я не могла не заметить перемены: черты лица словно смягчились, из взора исчезла издевка.

— Прошлому не понять будущего, а будущему, увы, не изменить прошлого. Но я вижу, что, в отличие от вашего прадеда, с которым я имел неудовольствие быть знакомым лично, вы человек глубоко порядочный и оттого несчастный. Вы из породы тех, кто считает, что новый радужный мир не построить на костях невинных жертв, но готовы принести в жертву собственное счастье. Мой вам совет: будьте эгоистом, совершайте поступки ради себя, а не ради кого-то, — и, опережая возражение Лима, Распутин поднял руку. — Я сейчас не о том, из-за чего вас сюда занесло. Я о вас: видения порою настигают в самый неподходящий момент.

— Вы ловко умеете уводить разговор от основной темы, — возразил демон. — Но я спрошу еще раз: как вы связаны с жертвами?

— Увы, никак. Хотя, признаюсь, будь у меня такая возможность, я бы ей воспользовался. Я лишь создам теорию, и то через несколько лет. С тем же, кто решит попытаться воплотить ее в жизнь или сделать вид… увы, я незнаком.

— Значит, вы отрицаете любую причастность к смертям магов? — настаивал Лим.

— Да, отрицаю. Если у вас есть кинжал Морула, я могу подтвердить свои слова на нем.

— Артефакта нет, но есть и более простой способ: смешать нашу кровь. Мне им рассекали руку при присяге, и теперь в моих жилах течет часть его силы.

— Прогресс и отчаяние шагают рука об руку, как я посмотрю. В моем столетии при присяге лишь прикасаются к клинку, и то он отбирает часть природного дара. А решиться рассечь им руку, да еще и тому, кто обладает от рождения слабыми способностями… как вы вообще их не лишились?

— Мне предлагали прикоснуться, — нехотя ответил Лим. — Но артефакт один, дознавателей много, а честность показаний порою бывает необходимо проверить мгновенно.

— Я в вас не ошибся… — протянул Распутин, — ваши поступки вызывают невольное уважение.

После этих слов он закатал рукав.

Лим отвернул манжету и провел заострившимся уже не ногтем — когтем по запястью, оставляя красную борозду, которая начала сочиться кровью. То же самое он проделал и с рукою Распутина.

— Я частица закона, я тот, кто поклялся защищать правду ценою собственной жизни, тот, в чьих жилах течет сила Морула, смешиваю свою кровь с той, в чьей чистоте усомнился закон, дабы узнать, правду или ложь несет в себе ее хозяин.

На мгновение мне показалось, что вокруг не жаркий летний полдень, а зимний ветреный день и я стою на обрыве утеса, о который бьются бурлящие морские волны.

Кровь текла по запястьям обоих, разбиваясь о белый мрамор скамьи и смешиваясь. Секунда, вторая, третья. Маленькая лужа начала играть голубыми бликами, которых становилось все больше. Под конец они слились, образовав равномерное свечение.

— Как видите, я говорю правду.

— Должен признать, что вы, увы, правы… А жаль, — с сожалением, расправляя рукав, подтвердил Лим.

— И мне жаль, что я не тот, кто способен повернуть колесо истории вспять, — в тон ему ответил Распутин. — Если у вас ко мне больше вопросов нет, я, пожалуй, пойду, а то, знаете ли, не люблю дознавателей и следопытов, будь они из будущего или из моего времени.