Надежда Мамева - Магометрия. Институт благородных чародеек

— Благодарю, любезнейший, но мы еще немного прогуляемся.

Развернулась к извозчику спиной и чуть громче, чем следовало, обратилась к Лиму.

— Exegi monumentum aere perennius, regalique situ pyramidum altius!

Ну да, я радостно выкрикнула первые пришедшие на ум иностранные строчки, почему же лицо Лима вытянулось и он уставился на меня, как на жертву «белочки»?

Играя роль иностранки, я весело подскочила к нему и, схватив за локоток, прошептала, наклонившись к уху:

— Мы иностранцы, туристы, улыбайся…

Лим, до которого дошло, почему я себя веду именно так, тоже изображая влюбленного идиота, с растерянной улыбкой на губах мило проворковал мне:

— Я все понимаю, ты петербурженка, почти местная, пусть и из будущего, и разговаривать тебе с аборигенами проще, но при чем тут Гораций?

— Ну, извини, я медик, и латынь для меня чуть более актуальна, чем английский… скажи спасибо, что не начала перечислять названия костей плечевого пояса на латыни… а извозчику же все равно, главное, речь иностранная и не французская.

Лим на это заявление хмыкнул и, подставив локоть, произнес:

— Ненавижу, когда не я контролирую ситуацию, а с тобой это случается с завидной регулярностью.

— Придется тебе довериться мне, — парировала этот его выпад.

— А что мне еще остается? Веди.

Зря Лим так опрометчиво вверил свою судьбу в мои руки, в этом мы убедились, когда солнце, стоящее в зените, начало нещадно напекать нам макушки. Мы плутали по парковым дорожкам, и демонюка все чаще оглядывался то по сторонам, то на свое кольцо.

Наконец я не выдержала и прямо спросила: «В чем дело?»

— Заряд амулета на исходе. Он и так малой мощности: внешний вид почти не меняет, маскирует лишь рога и хвост, но боюсь, что через несколько часов любой прохожий сможет лицезреть и то и другое… Временной скачок съел почти весь заряд.

Я аж споткнулась от этого заявления:

— Ты же говорил, что, если мы будем использовать магию, нас засекут на раз?

— А мы и не используем. Это стандартный амулет образца ММ-17, купленный в магической лавке…

Чтобы поддерживать разговор (блуждание по Новому Петергофу, который я уже тихо начинала ненавидеть, изрядно надоело), я спросила:

— У амулетов еще и серийные номера есть?

— Да, например, ММ — это аббревиатура малый мимикрирующий, он рассчитан на то, чтобы лишь скрыть огрехи внешности, а не полностью изменить ее. Собираясь на бал, и не думал, что он мне может понадобиться, взял лишь по привычке…

— А ты случайно еще чего-нибудь не захватил? — на всякий случай уточнила я.

— Случайно — нет, — в тон ответил Лим, а потом резко развернулся и поинтересовался: — Слышишь?

Лично я ничего не слышала, о чем и сообщила.

— Вода шумит. Похоже на маленький водопад или фонтан.

Жаркий, дурманящий полдень, аромат цветущих лип, от которого кружится голова, застывшая синь неба… И мы, как двое альтернативно одаренных партизан, таранящих напролом кусты, — в общем, идиллическая картина, нечего сказать.

Мы вышли из зарослей в углу какого-то цветника. Полукруглая скамья из белого мрамора, позади которой на невысоком постаменте располагалась позолоченная чаша с женской фигурой, державшей кувшин с льющейся из него водой. Это была то ли нимфа, то ли античная богиня — не суть. Больше меня поразил человек, сидевший на этой скамье.

В его внешности сквозило что-то одновременно отталкивающее и заставляющее следить за ним неотрывно. Хотя, по сути, это был худощавый, с длинными руками и неопрятной бородой мужик в сюртуке. Грубые черты лица, прозрачные, глубоко сидящие глаза, смотревшие на нас не мигая.

— Опаздываете-с, господин Мариоль, опаздываете-с, — издевательски обронил он. — Хотя, учитывая то, откуда, в каком виде и с кем вы появились, это простительно. У вас хороший вкус — барышня недурна-с. Я бы и сам с такой поисследовал-с окрестности…

После этих слов он буквально вперился в меня, пристально глядя в глаза, заставляя отвести взор. Хотелось опустить ресницы, взглянуть куда угодно: в сторону, под ноги, но я из чистого упрямства не сдавалась, ответно таращась в упор.

Молчаливая игра в гляделки продолжалась всего несколько секунд, но я за это время успела почувствовать, как по спине пробежал холодок. Лим, напряженный, словно скрученная пружина, сделал шаг вперед, загораживая меня. Этот его жест заставил незнакомца встрепенуться.

— Прошу прошения, но Мариолем звали моего прадеда, я Лимерий Дейминго, его правнук. А вы, я полагаю, Григорий Ефимович Новых, более известный под фамилией Распутин?